Картонные стены

– Не следует чесать всех под одну гребенку, – отрезал Валерий Павлович и бросил на Самоварову вопросительно-настойчивый взгляд.

Ворчливая сплетница это заметила и, решив взять себе в союзники Варвару Сергеевну, приблизилась к ней вплотную. Теперь, намеренно игнорируя доктора, она обращалась к ней одной:

– Вот, голубушка, – махнула бабуля сухой рукой, с заметно кривоватыми, но тщательно наманикюренными пальцами, в сторону леса, неопределенно указывая на один из ближайших, располагавшихся по этой же стороне домов, – там у нас доктор живет. Онколог. Лощеный такой, важный… Ездит на черном «мерседесе». Вот скажите, может ли честный доктор со своей зарплаты на такой машине ездить?

– С зарплаты точно не может, – утвердительно кивнула Самоварова.

– Вот! – бабуля подняла указательный палец, тыча им куда-то в успевшее окончательно затянуться тучами небо. – А онкология сейчас самая благодатная область, чтобы с людей деньги стричь. Пугают, пугают… Залезешь в интернет посмотреть, чем вывести бородавку, а тебе – на-ка, тут же, внизу, про какую-нибудь меланому… На страх нас все эти журналюги подсаживают, а в магазинах химией кормят. Где ж это видано, чтобы сливки по полгода хранились?!

– Согласна, – обреченно вздохнула Самоварова и покосилась на доктора. Судя по выражению лица, его терпение было на пределе.

Она едва заметно сделала жест рукой, обозначавший «успокойся, милый».

– Ну да и его настигла кара божья.

– Кого? – успела запутаться Самоварова.

– Соседа нашего, онколога. Приходит он ко мне в конце той недели с улыбочкой, знаете, такой… А раньше-то едва здоровался, когда на детской площадке по выходным встречались.

– Внуки у вас?

– Ага, двое! Только ради них и тяну эту лямку, торчу здесь всю неделю, жду, по пятницам их привозят. Сослал сынок, как в тюрьму, а сам-то уж доволен… Бабка из города – молодым легче!

Варвара Сергеевна бросила взгляд на «тюрьму» за спиной собеседницы – небольшой участок был зелен и ухожен, а сквозь большое арочное окно над входной дверью проглядывала витая лестница и солидная трехъярусная люстра. Примыкавший к дому гараж был приоткрыт, и в глубине (как только теперь заметила Варвара Сергеевна) чернявый крепенький мужик отполировывал тряпкой ярко-красную дамскую машину с инвалидным знаком на заднем стекле. В кармане бабулиной олимпийки громко булькнуло сообщение, и тут же, следом, – еще одно.

– О! У Протопоповой из двадцать второго сто шестьдесят на сто. Машка, наша садоводша, пишет, ее прям с утра ведет, голова не на месте. Вот тебе и погодка… Группа у нас поселковая, на вайбере, из женщин на возрасте, – важно пояснила она Самоваровой. – А вы, если сюда надолго, давайте подключайтесь! Вы, хоть и молодо выглядите, тоже, как ни крути, уже бабка! – хохотнула болтушка прямо в лицо.

От неожиданности Самоварова слегка опешила:

– Нет, мы ненадолго. Но группа – это интересно.

– Ага! «Они не пройдут» называется. Я название придумала, – с гордостью уточнила бабка.

– Кто не пройдет? – удивилась Варвара Сергеевна.

– Как кто?! Нарушители общественного порядка! Мы следим за чистотой на детской площадке, чтобы бутылки, обертки от конфет не разбрасывали, чтобы не курили, где не положено, после одиннадцати вечера чтобы не шумели, ну и строительные работы чтобы велись строго в разрешенные законом часы, – важно перечисляла та. – И просто общаемся, пока молодежь всю неделю в городе трудится. А как тут выжить без общения? Носки расплести – да сразу в петлю.

– Ясно… Так что там было с карой Господней? – испугавшись, что словоохотливая соседка начнет настаивать на том, чтобы немедленно подключить ее к группе, попыталась уйти от темы Самоварова.

– А… Может, зря я так… – пошла на попятную поселковая активистка. – Только больно высокомерный он, даже на фоне наших самовлюбленных соседей.

Самоварова понимающе кивнула.

– Приходит, значит, ко мне – худю-ю-щий! Как Кощей, кожа да кости. Свитерок на плечах висит, глаза пустые, и при этом очень злые. «Я, – говорит, – своих в отпуск отправил, а мне нужно отъехать на пару недель или больше. За домом следить кому-то надо, не поможете, мол, по-соседски?». И конвертик сует, беленький. Я сначала испугалась, что он головой поехал, потому что решил, что я, мать начальника департамента, могу к нему ходить за деньги говно убирать и газон поливать. Но нет, не совсем он был не в себе, попросил лишь взять ключи на хранение да семью таджиков пару раз в неделю в дом запускать, а после за ними запирать. Я так растерялась, что согласилась, а теперь думаю: зачем? Дверь открыть-закрыть не сложно, но как вспомню его – не по себе становится… Будто жизнь из него кто-то через трубочку высосал, помните, как в «Дневном дозоре»? Говорю же, здесь у нас черная дыра…

Валерий Павлович громко кашлянул.

Болонка, явно намекая на то, что незваным гостям пора и честь знать, описала одну из нажористых, раскинувшихся возле калитки хост и, вспомнив про незавершенную перепалку с хозяйкой, подбежала вплотную к забору и принялась ворчливо тявкать.

– Пойдем мы, а то скоро точно ливанет, – подмигнув собачонке, спохватилась Варвара Сергеевна.