Картвелеби. Книга вторая

– Старшая сестра ворчит, что мы сговорились, – смеясь, промолвила Нино. Она не поднимала на него взора, пока вышивала, но он всё равно приметил, что она улыбалась. Это согрело ему душу. – Говорит, что не успевает ухаживать за нами обеими и что стала для этого слишком стара.

– Саломея Георгиевна стара? – неподдельно удивился Шалико. – Никогда в это не поверю!

Девушка оторвалась от своего пяльца и взглянула ему в глаза. Они дружно рассмеялись, и юноша отметил, что, несмотря на вдовство, её старшая сестра оставалась самой красивой женщиной Ахалкалаки. Если бы та захотела, то обязательно вышла бы замуж во второй раз! И всё равно, что болтали о ней люди!..

Шалико прикусил язык, как только сказал это. Улыбка сошла с лица Нино, и она вернулась к вышиванию. Пальцы не слушались, потому что дрожали, и один раз она даже уколола их иглой. Юный Циклаури застонал от отчаяния.

– Я совсем не это хотел сказать!..

– Именно это, – перебила его Нино. – Но даже если нет, это всё равно важно! Зачем тебе я, когда Ахалкалаки полон невест и без подмоченной репутации и покалеченной психики?

– Твоя психика не покалечена, – серьёзно заверил он и придвинулся ближе. Она занервничала, и он тут же пожалел о своей несдержанности. – Тебе просто нужно время.

– А оно у тебя есть?

– О чём это ты?..

– Шалико! Вы на грани разорения. Тебе, как и Давиду, нужна богатая невеста, которая спасёт твоих мать, отца и сестру от голодной смерти! Но вместо того, чтобы искать её, ты нянькаешься с девушкой, в чьей невинности сомневается весь честной свет?!

Княжна Джавашвили отбросила вышивание, упавшее наземь, и закрыла лицо руками. Она не плакала, но её слова ранили его в самое сердце. А ведь он не мог коснуться её, не мог даже обнять!..

– Посмотри на меня. Посмотри же!

Она повиновалась не сразу, и ему пришлось повторить свою просьбу.

– Я и женюсь на богатой невесте: на тебе.

– И все будут говорить, что ты женился на мне из-за приданого. Как будто вам и так мало сплетен!

– И что же ты предлагаешь?

– Может быть, с другой девушкой…

– Мне не нужна другая. Мне нужна ты! Всегда.

– Ты, что же, совсем не знаешь, что обо мне болтают? А теперь, когда я ещё и боюсь всего…

– Какая мне разница, что болтают о тебе другие? Я верю тебе.

Нино облизнула губы. Он сильно понизил голос и не отводил взгляда до тех пор, пока тревога совсем не отпустила её. Какое-то время они провели молча, и на свой страх и риск он всё-таки коснулся её лица. Воспоминания о том дне, когда такое же прикосновение принесло ей боль, нахлынули на девушку с новой силой, и она зажмурилась, готовясь к худшему. Тем не менее, «худшее» так и не наступило. Внезапно стало так тепло на душе, как не бывало давно. Через несколько секунд Шалико медленно отнял руку.

– Все хорошо, – проговорил он спокойно и вернулся на другой конец скамейки. – Я не обижу тебя.

Она знала это. Но несмотря на то, что сердце в груди подпрыгивало каждый раз при взгляде на друга детства, какая-то дверь в её сердце до сих пор оставалась для него закрытой. Ей так хотелось обнять его и прижаться к его груди! Поцеловать… но коль это невозможно, ей легче ранить его обидными словами, только бы не подпускать к себе. К себе: испорченной, оклеветанной, никому не нужной. Для его же блага! Неужели он этого не понимал?..

***

– Как вы поговорили, Шалико Константинович?..

Шалико выходил из сада ни жив ни мёртв. Подобные встречи выматывали его из раза в раз, но он всё равно бросался грудью на тернии, и надеялся, что эта попытка – последняя. Тем не менее, конец туннеля всё ещё не показывался, а в этот раз Нино ещё и сама попросила, чтобы он оставил её одну. Где же ему брать новые силы?..

– Что ж! По крайней мере, я не теряю надежды.

Георгий Шакроевич обладал известной прозорливостью, которой отец Шалико никогда не отличался. Выходя из кабинета в тот день, он не просто так окликнул молодого Циклаури: внешний вид юноши оставлял желать лучшего. Его кудри смотрелись неаккуратно от того, как часто он их трепал, на исхудавшем от бессонных ночей лице виднелись круги, а глаза… такие потухшие, будто из них выкачали всю жизнь. Разве мог он теперь злиться?..

Георгий не мог похвастаться отходчивым нравом. В молодости он был горд и упрям, как истинный горец, и делил людей на «своих» и «чужих». Что уж греха таить! Поначалу юный Циклаури входил в число первых, но история с графиней Демидовой заметно опустила его в глазах князя Джавашвили. Как любящий отец, он видел страдания дочери и никак не мог относиться к Шалико с прежней благосклонностью, но… помилуй Бог!.. Как же тот переживал, пока Нино была в плену?! Стоило им только вернуть её, как он вмиг отослал Наталью Алексеевну обратно в Италию, и теперь терпеливо сносил все тяготы, выпавшие на долю младшей Джавашвили. Другой на его месте давно бы сбежал! Тем более, что положение в его собственной семье с каждым днём ухудшалось. Что заставляло Шалико ходить кругами вокруг Сакартвело и жертвовать всем ради благополучия Нино, если только не преданная любовь к ней?..