Картвелеби. Книга вторая

– Papa!.. – надула губы Софико и впервые за долгие годы позволила себе слезинку.

Почему отец постоянно кричал и ругался? Разве обязательно читать нотации, чтобы донести до другого человека свою мысль?.. Ваграм Артурович не делал так никогда. Даже в тот день, когда узнал об её несчастье…

– Становой поехал за вашим отцом, княжна. – Редактор «Кавказского мыслителя» выглядел расстроенным, но держался с ней вежливо и почтительно. – Боюсь, он не обрадуется этому. Как же вы… ввязались в подобную историю?!

– Я не ожидала, что это будет так! Эти женщины подняли настоящий бунт! – возмутилась Софико, крепко вцепившись в железные решётки. Она не откликалась на зов сотских и просидела несколько часов без движения на скамейке возле бесцветной стены, пока Ваграм Артурович не показался за поворотом. Как он узнал об её аресте, почему примчался так быстро, много ли дел оставил?.. Об этом она могла лишь догадываться. И всё-таки, как же она обрадовалась ему!

– Такие мероприятия всегда похожи на бунт, ваше сиятельство, – снисходительно улыбнулся мужчина, доверительно понизив голос. – Бунт, который нужен всем, кроме простого народа. О нём никто по-настоящему не заботится.

– Значит, он должен подумать о себе сам, – с готовностью подхватила княжна и, несмотря на нынешнее положение, очень возгордилась своей сообразительностью. – Вы же это хотели сказать?

– Именно, – коротко кивнул Ваграм и опасливо глянул по сторонам. Поблизости не оказалось ни одного сотского, и, убедившись в этом, он добавил: – Занимайтесь собой, пишите статьи, развивайтесь. Зачем вам играть в революционерку?

– Пожалуй, вы правы, – немного поразмыслив, согласилась девушка. Мужчина, запертый в соседней камере, пьяно икнул и выругался. Изнеженная аристократка сокрушённо прикрыла глаза. – Я никогда больше не захочу попасть в такое место!

– Я понимаю, – ласково произнес редактор. Его лицо выразило искреннее участие. – Но тогда вы больше не должны рисковать собой. Обещайте мне это, княжна! – незначительная пауза. – Я не хочу лишаться своего лучшего работника.

Она скромно рассмеялась, поклявшись и себе, и ему, что с суфражистками покончено. Они улыбнулись друг другу, прежде чем Ваграм подметил, что должен уйти раньше, чем её отец застанет его здесь.

– Будет не очень хорошо, если он догадается о нас, – резонно молвил армянин. – Боюсь, я ещё не скоро дождусь вашей новой статьи, княжна.

Софико не хотелось отпускать своего друга, – хотя бы одно знакомое лицо в этом мрачном, чужом месте! – но делать было нечего. Прощаясь, господин Арамянц приподнял шляпу и поцеловал ей руку, протянутую между прутьями решётки.