Картвелеби

По молодости я был очень влюбчивым и не желал ограничивать свою свободу браком, но жизнь сыграла со мной злую шутку и свела не с княжеской дочерью, с которой я бы умер со скуки, а с несчастной девушкой, которую во что бы то ни стало надо спасти. Я полюбил так, что позабыл обо всех зареканиях, и теперь охотно позволил бы заковать себя в кандалы, лишь бы ты была рядом. Ты не стала моей супругой перед людьми и Богом, но я считаю тебя своей женой. Я жалею только о том, что не успел дать тебе всего, чего ты заслуживаешь. Прости меня. Мне нечем себя оправдать!.. Зато я могу поделиться с тобой предчувствием, что мы ещё встретимся. Я верю, что ты – моя судьба и останешься ею сквозь годы, страны, континенты.

Ме шен миквархар55, Катиш! Спроси перевод у Саломеи Георгиевны, если не догадалась сама. Я невольно улыбаюсь, представляя, как ты это делаешь.

Рассвет розовеет вдали, а я всё ещё пишу. Натуру поэта ничем не исправить! Горько думать, сколько благословенных строк вышли бы из-под моего пера, вдохновлённого тобой. А ведь это письмо таким и вышло… полным любви к тебе.

Вано».

Катя выронила из рук листок, неторопливо опустившийся на пол. Саломея подняла его и, не поборов любопытства, прочитала. Их силуэты оставляли тени от света, что исходил от окна. Обнимаясь на этот раз, ни одна из девушек не сдерживала всхлипов.

Прошло около пяти минут, прежде чем они разомкнули объятья и решились заговорить на тему, которая так беспокоила Вано.

– Будешь моей камеристкой, – требовательно сказала меценатка. – Никто не посмеет обидеть тебя. Я прослежу!

– Нет! – решительно отказалась девушка. – Куда угодно, но только не к вам!

Саломея понимала: в Сакартвело всё дышало её братом. Кто бы захотел добровольно окунуться в живую боль? Она и сама видела его за каждым углом, слышала его голос и смех, улавливала каждый шорох. Но… куда же тогда?

– Значит, в дом наших друзей, – предложила она менее бойко. – У них подрастает чудесная дочка. Ей нужна служанка её лет, которая стала бы ей наперсницей. Ты как раз подходишь.

Катя и на этот раз настойчиво покачала головой. В её глазах читалась недюжинная решимость, когда она подняла их на благодетельницу.

– Спасибо вам большое, Саломея Георгиевна, – молвила она, ни минуты не мешкая, – но я уже решила, куда пойду.

Монастырь?! Такой вариант никогда бы не пришёл ей в голову, но Катя не поддавалась уговорам. Не Шарлотта Бронте ли надоумила юное девичье сердце на столь отчаянный шаг?

– Там ни отец, ни мачеха меня не достанут, – разъясняла свой выбор невестка. – К тому же в монастыре я смогу хранить ему верность, как и хотела.

Саломея молчала, не смея перебивать. Мужественность Катеньки поразила её.

– Я прошу вас о немногом. Будьте так добры, сказать мне, где он похоронен, чтобы я могла его навещать…

Золовка растроганно улыбнулась. Конечно, конечно, она скажет!..

– И… найдите мне хороший храм, где я смогу быть действительно полезна. Больше я вас не побеспокою.

Она пообещала, что подберёт подходящий собор, но подумала про себя украдкой, что сама на подобное никогда не решилась бы.

***

С похорон брата прошло пять дней, а Нино до сих пор казалось, что он просто уехал в Петербург и обязательно напишет оттуда в скором времени. По старой привычке она ждала от него вестей, предвкушая полное цветистых оборотов письмо, в котором Вано любовно обсмеёт недостатки каждого из них, а Давида Константиновича вновь сравнит с медведем или серым волком. Глаза наполнялись слезами, а горло сдавило плотным кольцом. Как им жить без этих писем? Без дорогого дзмы?