Каштаны на память

Бойцы лейтенанта Зарубы умели сражаться. Ненависть к мерзавцам, погнавшим впереди себя несчастных и беззащитных людей, переполняла сердца артиллеристов. Точными выстрелами они прошили панцирь двух танков, и те задымились. Еще две машины с перебитыми гусеницами завертелись на месте. Но другие рвались вперед, скрежеща сталью, ведя стрельбу по позиции. Несколько танков двинулось прямо на артиллеристов. Одно орудие вогнало бронебойный снаряд точно под башню, фронт машин дрогнул, но выровнялся и обрушил огонь на батарею. Расчет одной пушки был поражен осколочным снарядом. У ствола встали другие. Выстрелили раз, другой. Танк упрямо и беспощадно шел на орудие.

Нервы у нового расчета не выдержали. Артиллеристы засуетились, забегали у пушки, и громада танка подмяла их под собой. Лишь один из них, отбежав в сторону, в бессильной ярости швырнул под брюхо танка связку гранат. Машина остановилась, вздрогнув от взрыва.

Мгновение, когда был подбит танк у раздавленного орудия, и стало переломным в этой схватке. Курсанты подбили еще две машины. У третьего танка от удара снаряда в броню крутануло башню, он на полном ходу развернулся, как сани на льду, и помчался назад. Другие тоже отошли. В беспорядке отступили и автоматчики.

Спереди и сзади горящих танков лежали убитые фашистские солдаты. Чуть поодаль — раздавленные и расстрелянные пленные.

Велики были потери и на батарее Зарубы. Шаблий подошел к артиллеристам, когда те хоронили погибших товарищей. Он впервые видел бой с танками. Заметив полковника, лейтенант Заруба сказал:

— Ребят много погибло, и снарядов уже нет. Все, товарищ полковник, кончилась наша артиллерийская служба.

— Да, — подтвердил Шаблий. — Придется вам воевать в пехоте. Бери, лейтенант, своих людей и пошли с нами.

Солнце уже садилось, на фоне его кровавого заката вдали над Киевом метались пожары. Киев горел.

Подразделения, принимавшие участие в бою под Борисполем, разделились на две группы. Первую возглавил майор Сильченко и повел ее на Переяславль. Вторую — Шаблий. Его отряд пошел на село Вовчки, где должны были согласно договоренности встретиться отдельные стрелковые подразделения и сборный полк чекистов. Возле Вовчков командиры образовали группу для координации действий и выхода из окружения. Вошел в эту группу и Шаблий. Время не ждало, и они решили общими усилиями пробиваться на Пирятин и Лубны. Не было и часа, чтобы им не приходилось отражать атаки врага.

«Стоим!» — слышалось там и тут. Эти слова были у бойцов как боевой девиз: «Держимся! Стоим!»

Гитлеровцы знали, что имеют дело с чекистами, и стремились разбить их полк, взять в плен бойцов и командиров. Многие из бойцов были милиционерами, пожарниками, оперативными работниками в наркомате и не имели боевого опыта, военной выучки. Однако и они становились обстрелянными солдатами.

Сражались батальоны, роты… А подразделения уже потеряли больше половины состава. А враг продолжал наседать. Может быть, для фашистов на полях под Барышевкой и Переяславлем не было более важного задания, чем разбить полк Наркомата внутренних дел. А у бойцов полка, у красноармейцев была тоже лишь одна цель: «Выстоять! Или жизнь, завоеванная в бою, или смерть!»

— Сдавайтесь! — кричали с вражеской стороны в рупор. — Гарантируем всем жизнь! Не слушайте комиссаров. Кто пойдет с ними, тот погибнет. Слушайте правду о полковнике Шаблий. Еще на границе он имел связь с контрабандистами. А к себе на службу брал уголовников. Рецидивистов посылал и в партизанские отряды. Мы все знаем! Сдавайтесь! Шаблий вас ведет на гибель!

Никто не реагировал на призывы и грязную клевету гитлеровцев.

— Приготовиться к атаке! — твердо командовал Шаблий. — Сигнал — три выстрела из маузера. Передайте всем!

И через несколько минут сам поднимал всех в атаку:

— Впе-ре-о-од! — кричал он во всю силу легких.

Он бежал и стрелял из маузера в эсэсовских солдат. Вперед! Только бы прорваться сквозь вражеские цепи! Только бы не отстали от него остальные!

Бойцы сборного полка и красноармейцы преследовали противника. Шаблию, как и многим, казалось, что бежали они целый час, а на самом деле атака длилась минуты. Каждый шаг обходился дорого, оплачивался кровью. На войне каждый метр кажется километром.

— Гриша! — крикнул Шаблий. Было легче, когда перекликиваешься со своими, когда знаешь, что они бегут рядом с тобой.

Гриша не отзывался.

— Гриша!

— Убит Гриша…

До леса уже недалеко. Это расстояние преодолеть труднее всего: немцы пытаются во что бы то ни стало остановить атакующих. Но и бойцам Шаблия во что бы то ни стало нужно разорвать «петлю». И над поредевшей шеренгой снова раздается боевой клич «Вперед!».

Полк пробился к лесу. Бойцы, бежавшие во втором эшелоне, подняли раненых. Убитых похоронили на опушке, среди поля, когда стемнело.

— Пуля попала в самое сердце! — кто-то сказал, наклонившись над безжизненным телом Гриши.