Касты. Истоки неравенства в XXI веке

Кадры кинопленки, зернистые на фоне стены, на которой они проецируются, непрерывной лентой разворачиваются в гнезде смотровой комнаты берлинского музея. Она захватывает, отправляет нас в прошлое, субботу 6 июля 1940 года, ровно в три часа дня[352]. К отснятому материалу не идут какие-либо комментарии. Вы вынуждены в одиночку постигать весь ужас этого банального зрелища.

Гитлер возвращается в Берлин после того, как немцы захватили Париж в битве за Францию. Камера фиксирует его прибытие на вокзал Анхальтер и следует за ним по усыпанным цветами улицам вдоль маршрута парада к рейхсканцелярии. Кортеж Гитлера проносится мимо людей, которые не просто швыряют конфетти, но, стоя вплотную друг к другу, сами выглядят горсткой конфетти, разбросанной ветром. Солдатам приходится сдерживать улыбающихся, плачущих женщин, как поколение спустя они будут сдерживать плачущих и улыбающихся девушек на концертах «Битлз». Рев толпы не похож на соединение человеческих голосов – это грохот океанических волн, что отступают, а затем снова обрушиваются на берег. Вдали звенят церковные колокола. Дети, мужчины и женщины развевают свои нацистские флаги, как птичьи крылья.

Камера приближается, и вы начинаете различать отдельные возгласы «Хайль!» – трубные мужские и истошные женские. Вот на дорожный знак забирается мальчик, он машет рукой и тоже кричит «Хайль!». Ему вторит маленькая девочка, сидящая на плече у родителей. Солдатские каблуки упираются в землю, чтобы удержаться на ногах против толпы, их сапоги упираются в женские туфли-лодочки, женщины падают в обморок и толкаются, солдаты ухмыляются тщетности сдерживания кричащих фанатов Гитлера в беззаботной схватке между манжетами брюк и икрами в чулках.

Камера показывает балкон и объект безудержного восторга толпы. Сначала вы видите его сзади, силуэт Гитлера на фоне миллиона точек, которые являются его ликующими поклонниками. Он стоит как статуя, вытянув руки вперед. Он наклоняется над балконом; по его губам змейкой пробегает мимолетная улыбка. В эту четверть секунды вы вспоминаете, что никогда не видели изображения злой улыбки. Он смотрит на лес рук, оплот своего могущества, и кивает. «Это хорошо», – говорит выражение его лица.