Ката - дочь конунга

— Благодатное место, — говорила боярыня, поглаживая выпирающий из-под шубы живот, — душа радуется, глядя на эту красоту.

Маша была с ней согласна, хотя и раньше воспринимала храмы всего лишь как часть архитектурного наследия. Но сейчас ей было спокойно. Она боялась, что рядодм с женой Светозара будет чувствовать себя неловко, и была удивлена, когда не ощутила этого. Анна и вправду, источала благодушие и любовь, и Маша поняла, за что ее любят все вокруг и считают святой. Анна никогда не повышала голоса, каждый был счастлив исполнить ее распоряжения. Окружающие кланялись ей, и она отвечала тем же.

Из собора вышел пожилой священник, Анна встрепенулась радостно. Священник подошел, протянул руку, благословляя.

— Здорова ли, матушка? — пробасил священник, и Анна улыбнувшись, кивнула.

— Слава богу, — ответила она, — все хорошо вашими молитвами.

— Когда боярин-то вернется? — спросил священник, — скоро храм освящать.

— Сами заждались, — Анна облокотилась на руку мужчины и позволила проводить себя в маленькую беседку, — гонцы прибывают, говорят, близко уже.

— А это что за девица? — священник обернулся к Маше, пошевелил косматыми бровями, поймал ее взгляд и слегка улыбнулся.

Маше показалось, что старик заглянул прямо ей в голову. Или в душу.

— Это, батюшка, гостья наша, Катерины Владимировны родственница. Идучи в город попала в беду, хорошо, что боярин на торгу увидел да узнал, — боярыня коснулась Машиной руки, — а ты, девушка, кланяйся, сам Лука Жидята пред тобою.

Маша, конечно же, склонила голову. Священник, однако, не требовал низких поклонов, наоборот, взял ее за подбородок, заставил взглянуть на себя.

— Как зовут тебя? — спросил он негромко.

— Мария, — так же, в тон ему ответила Маша.

— Гречанка что ли? — удивился священник и Маша улыбнулась. То же самое спросил и малыш Богдан.

Она покачала головой.

— Непроста ты, как кажешься, — задумчиво проговорил священник, — взгляд у тебя иной, силу в тебе чувствую я…

Где-то она это уже слышала, про силу. Маша посмотрела на священника — ничего в нем не было от маленького зеленого мастера Йоды.

— Ты можешь всех погубить, — продолжил священник, — а можешь всех спасти. Это твой выбор.

Маша не понимала, о чем он, но переспрашивать не собиралась, может у них так принято тут, говорить загадками и стращать каждого встречного — поперечного жуткими словами о скорой погибели. Лука отпустил ее подбородок и улыбнулся, отчего загорелое его лицо сморщилось и вокруг глаз разбежались лучики.

— Отобедаешь с нами, матушка? — обратился он к боярыне, — уже и стол накрыт.

— Ждала, что пригласишь, отче, — ответила Анна, — да и я к тебе с дарами.

Неподалеку ждали, когда позовут, пара мужиков с большими корзинами, полными съестного. Боярыня махнула дворовым, и они послушно проследовали за ней.

Пища у священников была простая, и то, что принесла с собой боярыня, существенно разнообразило стол. Но Маша не ела не поэтому. Ей не давали покоя слова настоятеля храма. Да и он сам не был похож на фанатичного поборника веры, а, скорее, на умудренного годами человека, который видит больше других.

Трапеза закончилась быстро, соборные служащие не привыкли долго рассиживать за столом, Анна душевно попрощалась со старым другом. Лука благословил боярыню, посоветовал больше находиться в покое и беречь чрево, а потом подозвал Машу.

— Возьми, дитя, — протянул он ей ладонь, сжатую в кулак.

Маша протянула руку, и в ладонь ей упал простой деревянный крестик на веревочке.

— Возьми с моим благословением, — повторил священник, — он тебе пригодится вскоре.

— Спасибо, — только и могла промолвить Маша.

А две недели пролетели мгновенно. Да и дел в доме, в ожидании хозяина, было достаточно. Устав сидеть без дела, Маша предложила свою помощь, и была тут же отправлена на кухню. Конечно, ее не заставили готовить на весь двор или мыть посуду, но заготовка на зиму шла полным ходом, и Маша, с детства наблюдавшая, как бабушка перерабатывает урожай, знала в этом толк. Осень уже вошла в полную силу, но все же заморозков еще не было. Бабы сетовали, что капуста сидит в земле, и уже начала трескаться. Маша сомневалась, нужно ли давать советы, все таки эти люди готовились к зиме из года в год, но потом решилась и подошла к старшей женщине.

Толстая, в необъятном переднике, главная над кухарками, по имени Еля, не слишком была рада тому, что незнакомку поставили приглядывать за ней. Но, все же поклонилась Маше.

— Еля, — Маша робела, — у нас капусту заготавливают с уксусом и свеклой, очень вкусно получается и стоит хорошо.

Кухарка смотрела с подозрением. Машино предложение было заманчивым, квашеная капуста хоть и спасала всю семью долгими зимами, но, все же, при потеплении, перекисала, и, довольно часто приходилось вываливать целыми бочками смердящее потемневшее месиво.

— С уксусом, говоришь? — Еля хмурила брови, — ну, есть у нас уксус, как раз свежий настоялся. И свекла наросла.

— Только для этого нужно… — Маша вдруг вспомнила нюанс и закусила губу, — банки нужны… Ну, емкости стеклянные или хотя бы глиняные что ли.