Бульдозера нигде не было видно, судя по всему, бедняге не хватило прыти, чтобы уйти от катящегося вала. Едущий позади БТР-60 попытался пропустить вперёд КАМАЗ, забитый пехотой, но из-за большого количества припаркованных по обе стороны от дороги машин у него ничего не получилось. Буря всё ближе и ближе подступала к транспорту, практически наступая на пятки. В хвосте колонны раздались выстрелы. Судя по всему, солдаты открыли огонь прямо из кузова. Струхнувший водитель тяжелого грузовика принял решение протаранить мешающие автомобили и втиснуться между нами и бронетранспортером, но не справился с управлением. КАМАЗ неловко подпрыгнул на какой-то обтекаемой иномарке и на полном ходу опрокинулся на бок. Если бы мы могли, то услышали предсмертные крики солдат в кузове, но рёв пылевого вала с лёгкостью проглотил их. Бронетранспортёр развернул башню назад и, не сбрасывая скорости, открыл огонь. Снаряды исчезали в клубящемся мареве, залился лаем спаренный с пушкой пулемёт, принимая огненную эстафету у погибших в КАМАЗе солдат, но не прошло и десяти секунд, как бронетранспортер постигла та же участь. Пылевой вал сожрал его вместе с экипажем.
Следующие на очереди мы…
– Заметили? Пули не растворяются в нём! – крикнул переводчик.
До журналистов всё-таки дошло происходящее. Женская их часть начала истошно орать, мужская, судя по интонациям – ругаться. Желание жить накрыло бедолаг с головой, но отказывающий разум не придумал ничего лучше паники. Если прежде они пытались оказаться поближе к шквалу, то теперь устремились в голову автобуса, стараясь максимально увеличить расстояние. Про злобных русских, спятившего офицера и мёртвую полячку, само собой, все моментально забыли, так же, как и о необходимости фотографировать Город.
Однако нас, замерших с оружием наизготовку, всё это уже не касалось.
– ОГОНЬ!
Артёмов зажал гашетки станкового пулемета, заполняя транспорт оглушительным стаккато и звоном гильз. Пальцы сводило судорогой на спусковых крючках, пули ослепительными звездами уносились во мглу, кто-то орал, кто-то визжал, кто-то ругался, но черная всепоглощающая волна даже и не думала останавливаться под нашим напором. Мы опустошили по магазину и спешно перезарядились. До неминуемой смерти оставалась пара вздохов. Стиснутые зубы болели от напряжения, плач и крики гражданских перешли на какой-то совершенно новый, животный уровень.