Катехон

Долетела хорошо, если не считать казахского немца Сашу, сидевшего рядом. Набрался еще на земле и весь полет дышал на нее этим. Саша следовал в Казахстан и желал общения. В Казахстане у него осталась какая-то недоуехавшая родня; самолет еще не набрал высоту, а она уже знала о ней всё. А Саша всё не замолкал, рыгал, весело извинялся и всё толкал свой нарратив. Как начинал комбайнером, как уехал нах Фатерлянд, где всё, конечно, зер гут, но… Она отворачивалась к иллюминатору. «А тут, слышь, она ему: ну, типа, я от тебя ребенка жду… – снова возникал в ухе Саша. – Киндера, в смысле».

Она привстала, выглядывая свободное место. Самолет был полон.

– Потеряла чего? – спросил Саша.

Жалко, на такой случай затычек для ушей не раздают. И респиратора.

– Хотела пересесть. – Она снова уставилась в иллюминатор; самолет покачивало.

– Почему пересесть?

И тут же почувствовала на ноге что-то теплое и неприятное. Его ладонь.

– Я сейчас вызову бортпроводника и заявлю о сексуальных домогательствах, – сказала строгим тоном и, кажется, на немецком.

Саша помрачнел, но ладонь с ноги удалил.

Закачало сильней.

Саша уставился в потолок, откуда дула струйка воздуха. Самолет тряхануло.

– Я боюсь летать, – хрипло сказал Саша. – Я не могу летать…

И посмотрел на нее.

Она улыбнулась. Она не боялась ни тряски, ни воздушных ям. Наверное, отцовская кровь; у него не было морской болезни, даже любил качку… Взяла Сашину ладонь, мокрую и мохнатую, и сжала ее. Он благодарно икнул. По внутренней связи по-русски и по-немецки просили занять свои места.

– Можно голову на плечо? – Саша глядел куда-то в себя и моргал.

– Лицо только протри.

Достала оставшуюся с обеда салфетку.

Саша послушно вытер лицо и даже шею. Голова у него была большой и тяжелой.

Качка продолжалась. Саша вздыхал и сжимал ее пальцы – ее ладонь скоро оказалась внутри его. Повздыхав, уснул. Она освободила ладонь, полистала самолетный журнал… Так, с посторонней головой на плече, и заснула сама.

12

– Анна Зюскинд?

За стеклянной перегородкой сидела женщина. Темно-зеленая форма, галстучек.

Анна рефлекторно улыбнулась, но быстро удалила улыбку. Она потом часто это замечала, в России ее меньше тянуло улыбаться.

– Анна Зюскинд?

– Да. – Хотела добавить: «Там же написано». Не стала.

Темно-зеленая женщина продолжала листать паспорт.

– Цель визита?

– Туризм, – быстро сказала Анна.

Так ей советовали, отвечать что-то простое и легко усваиваемое: туризм, учеба, работа. Но в случае учебы и работы требовались еще какие-то документы, имена, адреса, явки, пароли.

– Туризм… – Женщина за стеклом слегка зевнула. Подняла на Анну глаза. Глаза были светлые и как будто слегка заплаканные.

Анна поняла, что ее так тихо раздражает в той… в этой молодой хмурой женщине. Сходство. Глаза, губы в ниточку, тяжеловатый подбородок… Всё как в зеркале. Только брови Анна так зверски не выщипывала; вообще не любила возиться со своим лицом.

Анна вздохнула и еще раз посмотрела на свое живое отражение. Отражение тоже вздохнуло; продолжая держать паспорт, другой рукой щелкало мышкой.

– Как вы относитесь, – пограничница отложила ее паспорт, – к утверждению Гегеля… – глянула куда-то в монитор, – …Гегеля, Георга Вильгельма Фридриха, о том, что… – снова взгляд в монитор, – …что именно «германский дух есть дух нового мира, цель которого заключается в осуществлении абсолютной истины»? Вы с этим согласны?

Она смотрела в упор на Анну.

– Это устаревшая идея, – пошевелила губами Анна. – В Германии так уже не считают.

Во рту стало сухо и в горле; кашлянула.

– А вы, – женщина-двойник снова проглядывала паспорт, – вы так не считаете?

– Какое это имеет отношение… Да, не считаю.

– Хорошо, – женщина подвигала мышкой. – А с утверждением Гегеля, Вильяма… м-м, Вильгельма Фридриха, что славяне еще не выступали, цитата, «как самостоятельный момент в ряду обнаружений разума в мире»?

– Я говорю, это устаревшие идеи, это писалось два века назад.

– Устаревшие идеи… Да. Значит, не согласны. Хорошо.

– Это нельзя так сказать: «да», «нет»… Это философия, и я не понимаю, почему…

– Девушка, вы согласны или нет? – печально поглядела на нее женщина.

– А если согласна?

– Я занесу это в базу… Итак, вы согласны, что русские еще не выступали «как самостоятельный момент в ряду обнаружений разума в мире».

– Вы говорили «славяне».

– Ну да, славяне. Русские – это же славяне. Так «да» или «нет»? Если вам нужно подумать, посидите и подумайте и не задерживайте собою очередь…

– «Нет». Не согласна. Еще вопросы?

– Да, последний. Гегель, Вильгельм Фридрих, утверждал: мы находимся в третьем периоде развития германского мира. Это период, по его словам, начался в первой половине шестнадцатого века…

– Да.

– «Да» – значит, согласны? Мы все еще находимся в германском мире? Девушка, вы меня слышите? Девушка…

Голос доходил до нее, проникал в ушную раковину, заполнял наружный слуховой проход и бился в барабанную перепонку. Она тяжело открыла глаза.

13