Каторга

  — Лысый, если ты хоть как-то умеешь думать, то ничего не потеряно. Можешь поверить, если у тебя из башки не стерли все до конца, и если ты понимаешь, что вот эти штуки можно расшифровать... Значит, ты их расшифруешь. Не забывай, что ты самый обыкновенный робот, и работаешь по правилам, которые до тошноты элементарны. У тебя, как у робота, есть определенный ресурс. Если тебе угодно пускать его целиком на обработку всякого хлама, флаг тебе в руки и трубку в задницу. Лично я хоть еще далеко не очухался... Мозги нам, конечно, прочистили лихо... Но я уже научился не тратить ресурс на всякую хрень. Попробуй пускать его только на нужное, и офигеешь.

  — Хи-хи-хи, — сказал Дед невесело. — И как же мне, скажите на милость, узнать, что для меня хлам, а что нет?

  — Этого тебе, Дед, боюсь, не скажет никто. — Умник отключил экран и поднялся. — У тебя на плечах что? Голова. А в ней что?

  — Дерьмо, — осклабился Лысый и загоготал.

  

  

  На место раздавленного толстяка перевели Гнуса — верзилу безо лба и с расплющенным носом, над которым таращились глазки. До обеда, пока они долбили нескончаемую породу и валили ее на нескончаемое полотно, Гнус то и дело оборачивался в сторону Умника и, зловеще скалясь, переговаривался с напарниками. Иногда они оборачивались все вместе, злобно смотрели на Умника, Лысого, Деда и снова о чем-то переговаривались. Дежурные возвращались часто, чаще обычного, подходили к Гнусу и Тормозу, говорили с ними, оборачивались на Умника, Лысого, Деда, и вскоре, перед обедом, исчезли вообще.

  Дед, который наблюдал, что творится на участке соседей, хмыкнул и мотнул головой.

  — Чувствую, не дадут нам сегодня обедать, — проорал он Лысому в серое ухо.

  Лысый только кивнул. Наконец, объявили обед, и грохот осыпался, и в тишине проступили ругательства, гогот, стук ложек. Дед, Лысый и Умник уселись на своем участке, в пыльное крошево камня, достали посуду, принялись за обед. Минут через пять Гнус, наконец, подошел к Умнику и стал перед ним, бросая тусклую тень. Умник продолжал стучать ложкой, не замечая верзилу. Рядом с Гнусом остановился и Тормоз.

  — Але, черепа, — поздоровался Гнус и мерзко хихикнул. — Хлеб да соль.

  — Взаимно, — откликнулся Дед спокойно. — Что надо? Не мешай принимать пищу.

  — Хавайте, черепа, хавайте. Я, вообще-то, не к вам. Я к этому.

  — Ну, я тебя слушаю, Гнус. — Умник отставил ложку и поднял голову.

  — Куда это ты вчера народ уводил?

  — В смысле?

  — В смысле «в смысле»? Я спрашиваю, куда вы вчера ходили после работы?

  — А, ты про люк? В люк. Чего спрашиваешь, когда сам видел.

  — Я спрашиваю, что там такое, и зачем вы туда шарились.

  — Там коридор, много дверей, кресла, пульты, экраны. Какая-то, в общем, такая всякая ерунда. Сходи сам посмотри, если так интересно.

  — Что ты хочешь сказать?

  — Я хочу сказать, что открывай люк, заходи и смотри, если так интересно. Там не заперто. Заходи и шарься сколько влезет.

  — Что-то я, черепа, не понял. — Гнус обернулся к своим и мерзко хихикнул. — Он меня что, за дурака тут считает?

  — Да он нас тут всех за дураков держит, — хрякнул Тормоз. — Ему уже давно пора яйца на уши намотать, пидору гнойному.

  — Я тоже, черепа, думаю, что пора. — Гнус выбил ногой из рук Умника миску с похлебкой. — Зачем ты туда ходил, сученыш? А?

  — Посмотреть. — Умник поднялся и стал перед Гнусом, глядя ему в глаза. Гнус секунду держался, затем отвел глаза в сторону, обернулся к своим и мерзко хихикнул.

  — Посмотреть... И что же ты там увидел, интересно спросить? — Он опять повернулся к Умнику и посмотрел ему в подбородок.

  — Пока ничего особенного. Там все непонятно.

  — А что там должно быть понятно? — Гнус хихикнул, и глазки его сверкнули.

  — Мне там нужно кое-что узнать. Это личное, — сказал Умник серьезно. — К вам никакого отношения не имеет.

  — Личное, черепа. — Гнус снова хихикнул своим. — Личное, значит личное, хи-хи-хи, дело святое, да мне и насрать. Мне вот не нравится, что ты там шаришься, вообще шаришься. Чтобы я тебя там больше не видел. Понял, козел?

  — Нет, не понял. Какое тебе дело, что я там шарюсь? Я же тебе говорю, что к вам это никакого отношения не имеет.

  — Давай его, Гнус, замочим тут, наконец, — вякнул Тормоз. — Затрахал он уже по самое нехочу. Мы тут, кретины такие, ходим и ходим, сколько тут себя помним, ходим и ходим мимо, живем себе спокойно, без всяких вонючих люков, нам до них дела нет. И вот тебе, раз, выскакивает какой-то пидор из какой-то вонючей жопы, и лезет во всякие дыры, как какой-то ушастый член, и еще заявляет, что мы тут отстой, и гнилье, и моча.

  — Я, Тормоз, не говорил, что вы тут отстой, гнилье и моча. Это вам, наверно, так самим кажется.

  — Я повторять не буду. — Гнус толкнул Умника так, что тот чуть не упал. — Еще раз увижу, как ты ошиваешься около этого поганого люка, отрежу яйца тупой ножовкой. Понял?

  — Что отрежешь яйца тупой ножовкой, понял.

  Гнус ударил Умника коленом в пах, и Умник упал в пыль и крошево

  — И вам тоже. — Гнус обернулся к Деду и Лысому.

  — А нам-то за что? — Дед поднял брови.

  — Ты что, тоже тут самый умный нашелся? — Тормоз, поигрывая запасной стойкой, подошел к Деду. — Тебе ясно сказано?