Катриона-3217. Космическая летопись.

— Это картина, — Беллини понял, что, объясняя очевидное, сказал глупость, смутился и сбивчиво продолжил, — Она — Самсона Никитича, капитана Полубоярова. Осталась, в общем, от него. Когда звездолет высоту терял, и мы все сбрасывали за борт, ее тоже хотели скинуть. Но снять не смогли — болты больно крепко привернуты.

— Она на балансе? — спросил Хофман, продолжая смотреть на море и парусник.

— Э-э, — Беллини на секунду задумался и поспешно кивнул, — Да.

— Спишите ее, и найдите подходящие инструменты, чтобы раскрутить болты, — распорядился капитан.

— То есть снять ее? — удивленно вскинув брови, уточнил Беллини, — И с баланса, и со стенки?

— Да, пожалуйста, — кивнул Хофман.

Он обошел письменный стол и подошел к картине почти вплотную. Проведя пальцем по очертаниям корпуса судна, построенного еще из дерева, он прочел надпись на борту — «Катриона».

— Надо же! — Хофман опять выразил удивление лишь легким движением бровей, — Значит, это своего рода символ? Очень трогательно. Тогда можно повесить картину в каком-либо другом помещении. У нее очень беспокойный для глаз сюжет. Вообще классическое искусство меня всегда, — он прищурил глаза, подыскивая подходящее слово, — утомляло, можно сказать. Словом, сержант Беллини, прошу вас снять картину со стены. Я вас не тороплю, займитесь ею, когда решите основные организационные вопросы. А пока просто внесите это в ежедневник.

— Простите, куда? — с осторожным недоумением переспросил командир хозяйственной службы.

Джек, все это время не принимавший участия в разговоре, исполнился сочувствием к Беллини. Общение с новым начальством явно давалось шеф-повару не без труда.

— В ежедневник, — капитан в свою очередь выразил недоумение, — У вас столько дел, хотите сказать, вы не ведете электронный ежедневник?

— Нет, сэр. Все в этой светлой голове, — мягко улыбнулся Беллини и слегка постучал себя по лбу, — Я вроде не стар, на память не жалуюсь.

— Отрадно слышать, сержант, — кивнул капитан Хофман, — Но все же я бы вам рекомендовал вести записи. Благо органайзер есть у вас, как у прочих командиров второго звена.

— Да, сэр, — потупив взор, согласился Беллини.

— График работы хозслужбы, который вы составили, перешлите, пожалуйста, на мой компьютер, я ознакомлюсь, — капитан указал на компьютер на столе, — И еще я попрошу вас составить расписание сменного питания в столовой для младшего персонала и в столовой для сержантского состава.

— Сержанты будут э-э питаться не в кают-компании? — осторожно уточнил Беллини.

Он уже начал нервничать и всеми силами старался это скрыть.

— Конечно, — капитан Хофман вежливо улыбнулся, — нет. Кают-компания — место отдыха и приема пищи офицерского командного состава. Странно, что вы задали такой вопрос, синьор Беллини. Вы-то, лейтенант, надеюсь, в курсе принятых правил?

— Да, капитан, это пункт тридцать девятый «Внутреннего распорядка», — ответил Джек, чувствуя себя виноватым перед Беллини.

— Что ж, сразу видно, что вы военный, — одобрительно заметил Андреас Хофман, — Поймите правильно, господа, я не собираюсь устраивать здесь армейскую муштру. Но звездолет, даже гражданский, даже почтовый — это режимное предприятие, транспортное средство, являющееся источником повышенной опасности. Его эксплуатация должна производиться в соответствии с уставом. Капитан Полубояров, как я вижу, создал на «Катрионе» непринужденную, почти семейную обстановку. И я очень рад, что попал в коллектив, ставший практически семьей. Но нам не следует расслабляться и переходить грань между позитивным отношением друг к другу и расхлябанностью. Вы согласны?

— Да, капитан, — в один голос вздохнули Джек и Беллини.

— Уверен, мы прекрасно сработаемся, — безмятежно изрек капитан, — Итак, сержант, жду вашу информацию у себя на компьютере, в «почтовом ящике». Штурман, а вас прошу пройти в рубку к помощнику Морено. И еще я буду рад, если вы освежите в памяти основные положения Устава Гражданского космофлота, особенно в том, что касается внутреннего распорядка. Всем спасибо, увидимся.

— Ух, суровый господин! — тяжело выдохнул Беллини, когда дверь капитанской каюты закрылась, и они с Джеком остались одни в коридоре, — Мягко стелет, да жестко спать. Картина и та ему не угодила.

Джек ободряюще сжал его плечо.

— Держись, Шеф. Новая метла по-новому метет. Сам знаешь.

— Да, — с невеселой задумчивостью глядя на дверь, протянул шеф-повар и подмигнул Джеку, — Ну, что лейтенант, пойду устав читать.

Он направился в хозблок, на ходу машинально расстегнув воротник. Джек грустно качнул головой. Сам он еще в детстве, во время учебы в летном училище давно привык к требовательности командиров, и «закручивание гаек» считал делом обычным. Строгость капитана Хофмана не произвела на Джека особого впечатления. А вот Беллини и других гражданских служащих ему было искренне жаль.