Кавказская пленница

— Ну что, дорогой? Осталось нам установить время свадьбы, и...

— Значит, так,— по-деловому начал Аджебраил.— Жених согласен, родственники тоже, а вот невеста...

Качая головой, совсем пал духом шофер.

— Да, плохо мы воспитываем нашу молодежь,— сокру­шался Саахов.— Очень плохо.

— В то время, как наше государство, понимаете ли, создает все условия для счастливой жизни молодоженов, строит им, видите ли, Дворцы бракосочетаний...— обижен­но продолжал Саахов.— Удивительно несерьезное отноше­ние к браку.

Оба собеседника в раздумьи уставились друг на друга. Первым опомнился Аджебраил:

— А кто, вообще, спрашивает невесту?! Мешок на голову и...— сделав красноречивый жест рукой, он посмот­рел на будущего зятя в надежде на поддержку.

Тот, наливая в бокалы красное вино, на секунду заду­мался:

— Да, это верно,— согласился он.

— Я бы сказал, очень правильное решение,— подняв вверх указательный палец, сказал Саахов.— Только я лич­но к этому не буду иметь абсолютно никакого отношения.

— Да нет, не беспокойтесь. Это сделают совершенно посторонние люди,— поспешил успокоить потенциального зятя будущий тесть.

— И не из нашего района,— добавил Саахов.

— Конечно.

С этими словами они подняли бокалы и выпили за успех операции.

* * *

За четверть часа до полудня со стороны городского парка культуры и отдыха в городок, разгоняя разомлевших под солнцем кур и уток, въехал красный открытый автомо­биль. Машина промчалась через городок, привлекая к себе внимание всех, кто в этот момент оказался на улице. И, развернувшись, проделала весь путь обратно, остановив­шись в парке у сцены летней танцплощадки.

— Лучшего места нам не найти,— сказал водитель, обращаясь к остальным пассажирам, и заглушил мотор.

Кроме него, в машине сидели еще два человека.

Все трое прибывших были приблизительно одного воз­раста, но сильно отличались друг от друга. По имени они друг к другу не обращались, употребляя вместо этого прозвища.

Водитель, например, носил прозвище Бывалый. Это был грузный мужчина, явно перешедший за стокилограммовый рубеж веса, но, тем не менее, очень бодрый и подвижный.

Он редко улыбался и все время хмурил брови. Это был предводитель компании, все время чувствующий на себе бремя ответственности за своих коллег.

Его лысая, похожая на тыкву голова с маленькими прорезями для глаз была занята разработкой стратегии и тактики жизнеобеспечения их маленького, но независи­мого коллектива. Дух мелкого, но здорового предпринима­тельства иногда соседствовал в ней с явно криминальными наклонностями.

Однако вступать в глубокие противоречия с уголовным кодексом было не в его правилах.

Рядом с водителем на переднем сиденьи сидел Балбес. Это прозвище он получил скорее не за глупость, а за ду­рацкое выражение, неизменно присутствующее на его лице.

Балбес был заместителем Бывалого и брал на себя самые ответственные и трудоемкие участки работы. Поэто­му одевался всегда крайне просто: кеды, трикотажные, обвисшие в коленях штаны и майка. От палящих лучей солнца его голову прикрывала тюбетейка.

Третий пассажир, располагавшийся на заднем сиденьи, носил прозвище Трус. Это был хлипкий худощавый чело­век с лирическими удивленными глазами и длинным

ари­стократическим носом.

Вся внешность выдавала в нем желание казаться интел­лигентным человеком и говорила о том, что какая бы то ни была грубая работа не для его утонченных рук.

Одет он был в белый летний изрядно измятый костюм из легкой ткани и такую же шляпу. Под пиджаком видне­лась белая рубашка и яркий полосатый галстук. Правда, белым все это было когда-то, до обретения независимости от нормального быта и привычных коммунальных удобств.

Повертев головой, Трус осмотрелся и провозгласил:

— Населенный пункт типа РЦ.

— Что за РЦ? — не понимая, вытаращился на него Балбес.

— Районный центр,— вздохнул Трус.— Какой план действий?

— Обычный для РЦ,— не оглядываясь, ответил пред­водитель и, сняв с головы мотоциклетный шлем типа «Арбуз», вышел из машины.

За ним выскочил Балбес, а потом Трус.

Первым делом они принялись приводить автомобиль в порядок.

У каждого был свой участок работы. Бывдлый сразу же открыл капот и стал что-то чинить в моторе. Балбес стал проверять ходовую часть и покрышки, а Трус принялся наводить внешний лоск, правда, с помощью своего носового платка.

Сначала он вытер от пыли шлем предводителя, потом ветровое стекло, потом принялся за крылья.

Балбес на всякий случай подложил кирпич под колесо, помня, как намедни они полкилометра бежали за сорвав­шейся с ручного тормоза машиной.

Машина была старой, еще довоенного происхождения, гибрид из останков «Форда», «Мерседеса» и еще чего-то, сделанного своими руками. Капот машины украшал

 «волговский» олень. Троица считала его своим талисманом, приносящим удачу.

Автомобиль предоставлял им свободу передвижения в пространстве гор и степей, а значит, независимость от многих условностей, что было трудно переоценить при их образе жизни.