Кавказские евреи-горцы (сборник)

Они сами выспрашивали нас обо всем и, в свою очередь, рассказывали свежие сплетни своего аула. Все это делалось так добродушно, что не тяготило нас. Эта болтливость была без назойливости. Интересовались они всем. Правда ли, что турецкий султан истребил гяуров по всему лицу Порты Оттоманской? Правда ли, что в «Тыплизе» женщины перестали носить шаровары, а облеклись в какие-то широкие зонтики? Правда ли, что где-то в течение трех дней видели звезду с тремя хвостами, а белая собака заговорила по-человечьи и войну провозвестила? Правда ли, что ввиду войны урус всех евреев заберет в солдаты и заставит их принять христианскую веру? («Еще бы не правда, – подтверждает сосед, – сам мулла Ибрагим сказывал!») А знают ли «многочтимые хахамы» (это мы!) о том, что в их ауле некая Туманит только что родила тройню, по местному обычаю, лежа на земле. «И все мальчики!» – восторгались болтуны. Хозяин (то есть муж) по этому поводу зажег у себя свечи и развесил по стенам золотые бумажки с именами разных ангелов, которые и новорожденных, и мать будут охранять от козней дьявола. Через несколько дней допустят к ней женщин, и тогда «мы сообщим вам остальное!» – успокаивали нас евреи, точно судьба трех новых граждан аула нас интересовала в одинаковой степени с ними.

– Хозяин, верно, позовет хахама на торжество обрезания! – додумывались с одной стороны.

– Он богатый. Кур и гусей подадут вволю! – прибавляли с другой. – Можете есть сколько хотите.

– Мать два раза землю с могилы пила!

– Не два раза, а один.

– Ну, ты мало знаешь. Мне сестра рассказывала.

Если роды очень трудны, то берут землю с недавней могилы, разводят в воде и дают выпить страдалице. Не унимается боль, повторяют то же средство, только еще глубже берут такую же землю.

– Не знаете ли вы, помогают ли от лихорадки перья белого петуха? – добивался какой-то старик.

– Да разве они персы, чтобы лечить больных? – возражали ему. – Ты бы старух своих спросил.

– Да они уже лечили. Не помогает.

– А колдун аульный что же?

– Двух баранов требует, без того нейдет.

– Айкай, двух баранов! Чтоб душа его бабки подавилась ими на том свете! Чтоб ему никогда не есть курятины! Вот уже собачий рот, воронье брюхо. Чтобы сакля его отца обрушилась на его голову!

– Подожди, персы приедут, они вылечат.

Магомед потом мне объяснил, что сюда в горы приезжают своеобразные аптекари – персидские брадобреи, которые заодно продают и лекарства. Впоследствии уже я узнал из записок Иуды Черного, что цирюльники эти приезжают из Персии и открывают на аульных базарах публичную продажу лекарств и снадобий, приготовляемых из разных трав. Вся их аптека заключается в большом мешке. Каждый медикамент завязан отдельно в грязную тряпку. Относясь к ним с полнейшим доверием, кавказские горные евреи ни за что не обратятся к окружному медику, подозревая, что в русские лекарства подмешана свинина или что-либо трефное. Персидские медики-цирюльники, как рассказывали мне в ауле Гемейды, имеют средства против всех недугов и несчастий. Они излечивают бесплодных жен и даже неспособным мужьям возвращают утраченные силы. Злые бабы могут быть укрощаемы настоем из травы, предписываемым цирюльником, отчаянные пьяницы начинают чувствовать отвращение ко всему хмельному, когда такой маг и волшебник скажет им какие-то три магических слова на ухо. Если муж подозревает свою Пенелопу в измене, ему стоит только принять лекарство, и во сне он увидит всех ее любовников; если жена, в свою очередь, имеет основание думать, что Менелай украсил ее рогами, стоит только прыснуть на спящего водою, проданной персом, чтобы горный донжуан в бреду назвал имя разлучницы. Если супруги хотят иметь именно мальчика, а не девочку, перс и тут посодействует таинственными чарами; к нему же обратится юноша, потерпевший фиаско в своих любовных похождениях, и т. д.

Вообще персидские цирюльники здесь соединяют в своих особах все сведения медицинского факультета, с прибавлением разных волшебств, которые оставили бы далеко позади популярную у нас в Петербурге девицу Александрину.