Кавказские евреи-горцы (сборник)

– Силы непомерной были. А главное – шайтан помогал им. Сегодня выстроимся, а ночью он, поганый, завалит аул каменьями. Навезем снизу земли для садов – червей пошлет или всю ее песком занесет. Наконец стали мечеть строить. Что за день сделаем, ночью все рухнет! Самые умные муллы думали, ничего придумать не могли, пока не пришел один ходжи, побывавший в Мекке. Ну, тот все сразу понял. Велел найти такого ребенка, за которым грехов нету, да чтобы он единственный был у матери, да чтобы его отец святой жизнью был известен, да чтобы на груди у ребенка луна, в виде родимого пятна, означалась. Десять лет искали – не нашли. Наконец услышали от проезжего еврея одного, что есть такая семья и ребенок такой, далеко-далеко, в Кабарде самой. Что было делать? Сказали ходжи. «Непременно добудьте его», – посоветовал. Пошли наши набегом. Много крови пролилось, сколько тысяч человек убили. Один Аллах да Магомет, пророк его, сосчитать разве могут. Разорили сто аулов, а мальчика живьем добыли. Привезли к ходжи. «Ну, теперь, – говорит, – начинайте строить мечеть, только внизу яму выройте». Вырыли. «Посадите туда мальчика, черного петуха и белую кошку». Посадили. «Заложите их камнями сверху». Жалко было, да что ж делать – заложили. «Теперь, – говорит, – выводите стены, прочно будет». И верно! Прошла ночь – все цело, слышно только было, как шайтан по горам да по ущельям до утра плакал, что власти у него нет, что царство его отошло.

– Ну а ребенок что же?

– Ребенку что! Его душа – прямо в рай. Люди видели, как через три дня из этих самых камней, которыми яма была заложена, вылетела зеленая птичка и прямо в небо взвилась. Откуда ни возьмись, кинулся за ней черный коршун – это шайтан был, – только с неба его громом ударило, так и не удалось ему зеленую птичку добыть. Ну вот как достроили мечеть и аулы начали в горах ставить, шайтан уже ничего не мог нам делать. Только дикое племя этого самого святого ходжу поймало, сжарило и съело. Жирный был! Тут и случилось чудо великое. Все, кто ел его или был при том, разом в филинов обратились, и положено им плакать каждую ночь, так чтобы все правоверные слышали, как они казнятся. Всей остальной твари повелено самим Аллахом ненавидеть и убивать их; оттого днем они ничего не видят. Выйди ночью в сад – не заснешь, как начнет плакать этот шайтан над тобою. До утра проплачет, проклятый. Вот здесь какое чудо было и вот отчего в горах такая скверная слепая птица завелась! Нет Бога, кроме Бога, а Магомет – пророк его!

Сообщив мне горную легенду, Магомед точно сам испугался, что говорил так много. Брови нависли еще ниже, лицо стало еще сумрачнее, и точно закаменел человек: ни слова. Наконец Магомед мало-помалу вышел из своего оцепенения.

– Ты меня прости! – извинялся он. – Много уже тут накопилось, – показал он на сердце. – Сюда подошло! – И он провел пальцем поперек горла. – А всего обиднее, что и между нашими отступники показались. Под урусом, видишь, жить спокойнее. Точно орел горный курицей стал! Такие люди появились между нами, что за барана могилу матери своей продадут и в бороду мертвого отца плюнут. Вот какие люди! Видно, на них по ошибке мать надела папаху, а не платок. Недаром у нас поют про них: «У кого шашлык есть, у того вы работники; у кого есть буза, у того вы гости; у кого есть девушки, у того вы просители. Не дадут их – только плакать станете. Ой вы, собачьи рты, саранча голодная! Папаха ваша – тряпка мельничная, ружья на плечах – стебли кукурузные! Когда другие воевать идут, вы за жирным пловом сидите, дочери блудниц!» Какие люди нынче стали, срам сказать! – жаловался Магомед. – За последнее время только один племянник мой, Джафар, настоящим человеком оказался.

Я заинтересовался, что, по понятиям Магомеда, соединяется с представлением о настоящем человеке. Оказалось, дело очень оригинальное. Джафар никогда и ничего не просит. Если что нужно, отправится тайком в чужой аул и сам добудет оттуда. Ночью ли, с оружием в руках, хитростью, только никак не с согласия хозяина. Пить бузы Джафар может сколько угодно и пьян не будет, потому что настоящий человек всегда должен быть трезвым, хоть бы он целый бурдюк русской водки выпил. Враги всегда завидуют его дыму, он храбрый молодец, и никто до сих пор не решался вызвать его на доказательства такой храбрости, потому что помнят, как он один на один горного медведя взял. Посватался он за одну девушку, да родные спесивы были. «Нам, – говорят, – не надо бедняка. Пусть сначала пять коров купит». Да и девушка, говорят, другого любила. Баба подлая тот, кто обращает внимание на это…

– Вот тебе и на! – не удержался я.

– А по-твоему как: другого любит, так и уступить? Так может сделать только тот, на которого еще недавно шаль-вары надели!