Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

Как начальник штаба Кавказской армии (1856–1860), Милютин, исполняя приказ главнокомандующего князя А.И. Барятинского, написал записку «О средствах к развитию Русского казачьего населения на Кавказе и переселению с Кавказа части туземных племен» (1857). Здесь мы возвращаемся к вопросу о планах Барятинского по заселению Закубанского края большими массами казаков, особенно донскими. Поводом к составлению записки послужило высочайшее повеление Александра II о необходимости соблюдения военными властями соразмерности наряда на службу с «наличною численностью полков Кавказских казачьих войск и общего увеличения казачьего населения»³³⁴. По крайней мере, так говорилось в преамбуле записки. В историографии авторство идей, изложенных в записке, безоговорочно относят к А.И. Барятинскому. Да и сам Милютин подтверждал это. Мало того, в своих воспоминаниях он писал «о личном несочувствии» к главному предложению записки – о переселении донских казаков на Кавказ, а горцев на Дон, так как «находил его даже весьма рискованным. не считая себя вправе в чем-либо отступить от солидарности с начальником своим»³³⁵. Однако очевидно, что вряд ли роль Милютина заключалась только в механической фиксации слов Барятинского. Участие Милютина, на наш взгляд, проявилось в обыгрывании и детализации основных идей главнокомандующего. Следовательно, в таких подробностях можно увидеть в том числе и милютинское отношение к казачеству. Выделим основные положения записки. Констатация факта, что ни существующая «нормальная численность полков Кавказского линейного казачьего войска», ни количество земли, которой располагают казаки «как на Левом, но даже и на Правом крыле» армии, не позволяют выполнить высочайшее пожелание, приводит автора записки к центральному предложению об увеличении русского населения и его земельных наделов за счет горских владений. Причем предваряют это предложение рассуждения о специфике казачьего землевладения и землепользования. Например, ставится вопрос о рассмотрении «ближе и беспристрастно, необходимо ли для обеспечения благосостояния казаков все то количество земли, которое по закону им полагается?». Отвечая на него, Милютин констатирует, что «усиленное наделение казаков землею едва ли приносит существенную выгоду их хозяйственному быту, ибо при тяжкой службе, лежащей на казаках, причиною их бедности скорее можно считать недостаток в рабочих руках, чем в земле». Также в записке говорится о том, что «правительство не может принять на себя обязанность поддерживать и на будущее время всегда одинаковую соразмерность количества земли с народонаселением», поэтому необходимо «дать полный простор развитию казачьего населения, не стесняя его никакими преградами и не обращая внимания на неизбежное сокращение соразмерности в поземельном довольствии»³³⁶. Очевидно, что под «преградами» здесь недвусмысленно понимались традиционные казачьи права и привилегии.

Далее в записке рассматриваются категории населения, которые могут стать потенциальными колонистами Кавказа. Среди них донские казаки называются главными претендентами на переселение как находящиеся в более выгодных условиях по сравнению с кавказскими казаками. В записке отмечается, что Донское войско «по положению своему в домашнем быту ничем не отличается от спокойных внутренних губерний России. Возвратясь со службы, донской казак делается мирным поселянином, не слышит о неприятеле и свободно предается заботам хозяйственным. Окруженные хлебородными губерниями и владея богатым краем, в котором имеются все выгодные условия для успешного развития многих отраслей промышленности. и пр., донские казаки пользуются таким благосостоянием, которого казачьи войска Кавказского корпуса не могут достигнуть…»³³⁷. Конечно, не только донские казаки, но и черноморцы, линейцы, особенно азовские казаки, вообще планируемые к переселению полным составом, обязаны были стать «ударной» силой в колонизации Кавказа. Для автора записки это почти аксиома, так как главное назначение казачьих войск им виделось «в выполнении военных целей, которым они должны способствовать не только боевою службою, но и всем своим бытом»³³⁸. Милютинская записка была всесторонне рассмотрена весной 1858 года в специально созданном для этого комитете при Военном министерстве. Итоговое заключение комитета оказалось отрицательным, в том числе из-за упомянутой нами позиции М.Г. Хомутова, не давшего согласия на массовое переселение донских казаков³³⁹.