Казачья серьга

На Троицу Господь спроста
          послал дождя.
Он стал сперва нудить
          и мелко притворяться:
То в сторону косил и топал, как дитя,
То маки целовал
          с жеманною прохладцей.

И долго так гнусил, не мал и не удал,

Потом пришел в восторг
          и лил напропалую…
Не так ли я в тебе сначала угадал,
А после полюбил гордыню роковую?

Трава валилась ниц

          до хруста в позвонках,
А дождик лил и лил,
          цвет маковый калеча…
Но я тебя любил сильней издалека
И тише вод и трав
          досадовал при встрече…

Откашливался гром, поеживался сад,

А дождь все выводил
          волынку плясовую —
Как мы уж столько лет
          прожили наугад,
А все не развели кручину вековую.

«На родине я становлюсь своим…»

На родине я становлюсь своим
В мгновенье ока. Давние повадки
Мне по душе, как тот домашний дым.
И от довольства лопаются пятки!

Иди с утра куда глаза глядят,

А чаще – к старой вербе на излуке.
Кукушка плачется. Грачи галдят.
И комары взасос целуют руки.

И божий мир сияет предо мной

В своей простой спросоночьей
                                мороке:
Текут терны по непаши волной,
Их обгоняют юркие сороки.

С дородной бабой бойкий казачок

Скосил траву
               вдоль берега подковой
И пьет ирьян. Невидимый сверчок
Храпит себе в их сумке продуктовой.

Им не до песни бунинской. Лишь дух

Переведут – и вновь бредут по лугу.
Их остужает тополиный пух.
Печально осеняющий округу.

Я сам косить был сызмальства мастак.

Но лезвие косы попритупилось,
И терпужок пропал… А коли так.
Иду сдаваться матушке на милость.

Она ворчит, что я, мол, нелюдим,

Незнамо где шатаюсь без оглядки.
А мне глаза свербит домашний дым,
И от довольства лопаются пятки.

«Когда с души стряхаются пылинки…»

Когда с души стряхаются пылинки
И память бродит никлою травой.
Я не хожу на людные поминки
На день девятый и сороковой.

За блажь примите или за усталость.

Но все ж, по разуменью моему,
Расписанная правильная жалость
Усопшим душам тоже ни к чему.

А посему, когда Господь наделит

Меня, о други, вечною тропой,
Вы поминайте странника неделю,
Впадая в раж, кручину и запой!

За ваше благородное старанье,

Усмешно принимающий беду,
Я сотворю на небе поминанье
И вас на всякий случай подожду.

«Жить осталось меньше, чем на треть…»

Жить осталось меньше, чем на треть
Лет земных, судьбе необходимых.
Господи, позволь мне умереть
Раньше всех родимых и любимых!

Я же знать не знаю наперед

И гадать не стану омертвело,
Кто из них заплачет, кто запьет, —
Это их таинственное дело.

И еще не в мыслях оскорбить,

Но просить осмелюсь оробело:
Господи, позволь мне проводить
Матушку в небесные пределы.

Не держи на праведницу зла

И поверь почтительному сыну,
Чтоб она Тебя не прокляла,
Если я вперед ее покину.