Казаки.

высовываясь. Да ещё к обороне своего жилья готовиться на всякий случай.

От досады аж зубами заскрипел Митяйка. Со слов атамана получается, что испытание

он так и не прошел. Значит не казак пока... Обидно! В землянке как малолетка

сидеть должен! Небось даже безногий Прохор сейчас лихо катит по улице на свой

лыжной тележке с арбалетом за плечами. Какой-никакой, а тоже вояка!

А делать-то нечего. Устав службы нарушать никому не позволено. За это вмиг,

скорый на расправу атаман "берёзовой кашей" угостит. Только не настоящей кашей,

а совсем другой.... Задницу заголят и раком без порток в специальный станок на

центральном костровище поставят. На потеху всей станице, вицами берёзовыми, в

воде мочёными, хлестать будут, да при этом ещё присказку приговаривать

издевательскую: - "Будешь жить по Уставу - завоюешь честь и славу! Будешь жить

по Уставу - завоюешь честь и славу...". Стыдоба!

На всякий случай быстро оделся Митяй по-походному, примотал запасной нож к

прочному древку на манер копья и сбоку от двери расположился. Что не говори, а

боевая тревога - это не шутки. Когда последний раз она объявлялась, он даже и не

помнил...

Горящую лучину пришлось затушить - если враги ворвутся в землянку, они ничего не

должны увидеть, а он их и в темноте легко сможет на ножи поставить.

- Митя! Что случилось-то? - неожиданно прошептала из сумрака Маша. У Митяя

радостно обмерло сердце - первый раз она его назвала по имени, да ещё так нежно,

как никто его ещё не называл.

- Не знаю, что случилось. Тревога боевая в станице! Да ты спи, спи. Не страшно

это. Обойдётся... - ответил Митяй, сам не веря в свои слова. Происходящее не

предвещало ничего хорошего.

Снаружи доносились невнятные крики. Гулко ахнули, один за другим, два ружейных

выстрела. Кто-то истошно заорал как от сильной боли. Дела... Если до огнестрела

дошло, то значит какая-то серьёзная заварушка случилась. Неожиданно набат стих.

Но отбоя тревоги - ударов с длительными промежутками не было. Криков тоже больше

не было слышно.

Медленно тянулось время. Митяй терялся в догадках о том, что же произошло.

Неожиданно заскрипел снег возле землянки под тяжёлыми шагами. Судя по звукам,

идущих было несколько человек. Руки крепче сжали копьё и он слегка отклонился

назад чтобы удобнее было нанести неожиданный удар.

- Спит наверное парнишка с бабой своей - послышался чей-то голос.

- Да не, он не такой. Сейчас наверное с колотушкой за порогом поджидает.

Шагнёшь, и башку-то зараз проломит!

- Эй, Димитрий! Встречай гостей!

Облегчённо вздохнув, метнулся Митяй к печи и, раздув тлеющие уголья, запалил

сразу две лучины.

В землянку ввалилась толпа мужиков. Вместе с ними степенно вошёл атаман Остап

собственной персоной. Неспешно прошагав к красному углу, он без приглашения

уселся за стол. Все остальные остались топтаться у порога, неловко согнув головы

под низким потолком. В землянке в момент стало тесно. От удивления Митяя

столбняк хватил. Творилось что-то невероятное. В жизни такого не бывало, чтобы

сам атаман к простому казаку в землянку заходил!

Остап, между тем, хмурясь, осматривался кругом. Задержал взгляд на полке с

книгами и, заметив забившуюся в углу на нарах Машу, многозначительно хмыкнул.

Долго пялился в лицо Митяя и молчал. Все присутствующие тоже почтительно

молчали. Сердце ёкнуло в предчувствии чего-то недоброго. Просто так атаманы в

гости не заходят, а ничего хорошего в Митяевом положении ждать не приходилось.

- Вот что Димитрий, - наконец-то заговорил Остап:

- Девку твою мы забираем.

- К...как так з...забираете? - неожиданно сорвавшимся голосом выдавил из себя Митяй.

- А вот так! На станицу крысятники напали. Отбить-то мы их отбили, только добром

они уходить не хотят. Девку твою требуют выдать, да выкуп большой за неё

обещают. Дочкой она самого главного крысятного князя оказалась. Потому и

забираем штоб обратно отдать.

Митяй растерялся. Он ничего не понимал. Закон запрещал отдавать бабу на сторону,

если в ней зреет семя казачье. Да ещё, кроме того, была Маша его собственностью.

Он её пленил, в станицу притащил и потому принадлежала она только ему одному.

- Нельзя её отдавать. Не по закону это, - едва слышно выдохнул Митяй:

- Семя моё в её чреве. Не отдам...

-Ах ты паскудник! - грохнул кулаком по столу атаман:

-Да кто же тебя малолетку спрашивать-то будет! Смотри-ка на него - бабу он не

отдасть! Твоё дело щенячье - сиди да помалкивай, пока тебя самого в расход не

пустили. Что я сказал - так тому и быть!

Голова у Митяя пошла кругом. Горячая волна поднялась от сердца и хлестнула в

висках. Внутри словно что-то оборвалось. Не помня, себя шагнул он к атаману и,

глядя прямо в его заросшую до самых глаз волосатую харю, с ненавистью выкрикнул:

- Хоть вы и глава наша, дядько Остап, а закон нарушать никому не можно!

Биться с вами буду в поединке! Мне терять нечего! Сволочь вы, дядько! Сволочь! *

С этими словами Митяй смачно харкнул в лицо атамана. ( * Сволочами у казаков

называют тех, кто по ночам, тайком "сволакивает" с поля боя трупы, для того,

чтобы их ограбить и вырезать самые лакомые куски мяса. Среди казаков это