Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении

По примеру запорожского коша, здесь была построена крепость и по сечевому уставу курени, или казармы, для помещения бездомного товарищества; среди крепости поставили Свято-Троицкую походную церковь, где ныне возвышается недавно отстроенная каменная; 38 станиц, разбросанных по Кубанской земле, получили название запорожских куреней, а два прибавлены вновь: Екатериновский – в честь Императрицы и Березанский – в память славного подвига. Над лиманом, известным под именем Лебяжьего, черноморцы основали обитель, преимущественно для своей же братии из казаков. В этот монастырь подошла бόльшая часть ризницы из Покровской церкви, что была на Сечи, и из Киевского Межигорского монастыря, содержимого на средства коша. Мирное заселение края и его обогащение подвигалось медленно, не так скоро, как сказывается. Прошли не годы, а десятки лет, пока луга покрылись стадами баранов или скота, зацвели сады, зашумели водяные мельницы, укрепились станицы, зазвонили в храмах колокола. Переселенцы явились сюда в числе 17 тысяч, но многие из них не перенесли болезней, неизбежных в стране болот и частых туманов. Пока одни устраивались, другие день и ночь стояли на кордонах вдоль Кубани.

«Кубань! Кубань! Сколько на рубеже твоем провели черноморцы бессонных ночей! Сколько пролито казачьей крови на защиту края!..» – восклицает черноморец, описывающий судьбы своей родины.

Черноморская кордонная линия

По излучинам Кубани, от воронежского редута вниз до Бугаза, почти на 300 верст длиной, Чепега поставил ряд кордонов, получивших название Черноморской Кордонной Линии. В верхние кордоны Чепега ставил от 50 до 60 казаков, при старшине, а в нижние – от 25 до 30 человек. Кордоны окапывались глубоким рвом, с бастионами, обсаженными колючим терновником; внутри ставили житье для людей и навесы для лошадей. Между кордонами в более опасных местах насыпали батареи и ставила пикеты. Батареи – это те же кордоны, только вооруженные пушками; что касается «бикетов», то они были гораздо меньше, на 8–10 защитников, и походили на круглые, точно врытые в землю корзины, окруженные небольшим ровиком. Над каждым из названных укреплений возвышались на четырех подпорках так называемая «вышка». Посредине ее камышовой крыши, подобранной кверху пучком, торчал шпиль с перекладиной. На обеих копнах перекладины качались плетеные шары, в роде коромысла с ведрами. Это вестник тревоги, «маяк», как его называли казаки. Когда сторожевой завидит с вышки неприятеля, он кричит: «Черкесы.

Бог с вами!» – «Маячь же, побоже!» – отвечали ему внизу. Шары поднимались вверх: они «маячили» тревогу, на некотором расстоянии от укрепления врывалась в землю высокая жердь, обмотанная пенькой и сеном, и известная под именем «фигуры». Если в темную ночь неприятель прорвал где-нибудь Линию, прежде всего, загорались «фигуры», проливая багровый свет по берегу. Учащенные выстрелы, топот коней, крики, рев быков, блеяние баранты – вот признаки ночной тревоги! И часто на зеленом холме, возле «фигуры», стоит покачнувшись крест: то пал в одиночном бою постовой казак. На всем длинном протяжении Кордонной Линии раскинулись плавни и болота, покрытые непроглядным лесом камыша, скрывавшим в своих трущобах дикого кабана. Воздух пахнет гнилью, мириады комаров и мошек носятся тучами, не щадя ничего живого. В таком-то краю проводили черноморцы жизнь, в труде, лишениях, вечной опаске. Пластуны в своих поисках за черкесом рыскали по плавням, где на каждом шагу натыкались на диких зверей, угрожавших страшными клыками. Бывали случаи, что храбрецы, обознавшись, стреляли друг в друга. А сколько было там потрачено удальства, хитрости, терпения – про то ведает лишь мать сыра-земля, сокрывшая их кости!