Казаки на персидском фронте (1915–1918)

Гамалий, бронзовый от загара, с потресканными губами, весь в пыли, задумчиво ехал впереди отряда. Как быть? Что делать, если луры не пропустят к англичанам? Симптомы были скверные. В Луристане к отряду относились явно враждебно. Чем ближе к Амир-Абаду, тем хуже. На ночевках с казаков брали непомерные деньги, за все, даже за воду. Луры держались вызывающе и явно провоцировали казаков. Гамалий приказал быть сугубо осторожными и, – Боже упаси, не стрелять! К физическим мучениям присоединились горькие думы… Мысли Гамалия были прерваны возгласом казака вестового.

– Смотрите, Ваше благородие, что это в «степу»?

– Саранча, – сказал кто-то.

Поле на протяжении шести-восьми верст было покрыто саранчой. Она шла огромным толстым движущимся зыбким пластом и уничтожала все. Впереди, насколько мог хватить глаз, зеленела трава, были какие то деревья, зелень. Позади огромное желто-бурое пространство голой земли. Впереди была жизнь, позади мертвая земля, по которой проползало огромное ненасытное чудовище…

Так и вышло. Англичан в Зорбатии не оказалось. Там были турки. Еще при спуске к Амир-Абаду ясно видели вооруженных всадников, спешно уходящих в горы. Их было человек полтораста. Оказалось, что это были немецкие наемники из луров, удиравшие при приближении русских. Крошечный отряд был со всех сторон окружен врагами. Турки, наемники и «благожелательные» нам луры, ждавшие только разрешения властей или случая напасть на горсть казаков, чтобы ценой смерти их овладеть конями и походным имуществом отряда.

Самое главное – турки. Нужно уходить, и единственная дорога вперед – на Амле через Поштекух. Крутой поворот на восток, и глухой ночью третьего мая Гамалий со своим отрядом достиг места стоянки – кочевой столицы владетельного вождя Поштекуха. Версты за две до места кочевки казаки спешились и на всякий случай заняли позицию. Гамалий с сотником Ахмет-Ханом пошли в ставку. Она находилась в центре вооруженного лагеря. Много палаток, вооруженные люди, женщины и дети, лошади, домашний скот… Все пришло в движение. Вооруженные луры, одни с любопытством, другие с недоброжелательством, смотрели на двух смельчаков. Луры были вооружены английскими винтовками и разукрашены патронташами, ремнями с массой патронов. Офицеров встретил секретарь вали – Азра. Его присутствие, по-видимому, легализовало положение гостей в этом своеобразном лагере. Азра заявил, что вали спит и принять иностранцев не может. Скоро от вали будет проводник, который укажет место для ночлега отряда. Появился всадник и указал бивак у реки. Горная речка протекала в трещине горы, в ущелье, а спуститься к ней можно было, только ведя коней в поводу. Казаки переглянулись. Место было указано скверное. В случае обстрела выбраться из этой трещины было невозможно. Это была ловушка. Ночевать Гамалий приказал казакам там, где остановились, т. е. версты за две до кочевки. От любезного приглашения пришлось отказаться… На другой день Гамалий с Ахмет-Ханом были приняты вали в специально разбитой для приема гостей палатке. Гамалий приветствовал вали от имени генерала Баратова и передал ему письмо. Вали благодарил в очень пышных выражениях, расспрашивал, где находятся русские и как наши военные успехи…

– Русские считают Вас своим другом и готовы Вам всегда помочь, – сказал Гамалий. – О нашем отношении к Вам знает и персидское правительство, и русское.

Вали бесстрастно читал письмо. Аккуратно сложил, положил бумагу в конверт и сказал, что по содержанию письма он подумает и позже, через своего секретаря, передаст ответ на все вопросы, затронутые в письме.

Он продолжал беседу не дольше, чем это нужно по этикету такому высокому вождю, и уже через полчаса Гамалий с Ахмет-Ханом, распростившись в пышных выражениях, откланялись. Прошло около часу. Гамалий волновался. Волновались и казаки. Ответ принес тот же любезный и предупредительный Азра. Со вздохами, длинными вступлениями, кучей комплиментов по адресу русской армии и ее представителя в Поштекухе Азра сообщил, что вали должен соблюдать нейтралитет, как по отношению к туркам, так и к русским с англичанами.

– Он не может, к глубочайшему сожалению, пропустить русские войска через свою территорию на соединение с англичанами. Он, к сожалению, не может также оказать русским никакого в этом деле содействия. Если же русские, предположим, решили бы поступить вопреки желанию вождя луров, то опять-таки, к большому своему огорчению, а вместе с тем и к огорчению нашему вообще, сами русские поставят себя в такие условия, что… их коням нечего будет есть.

Это означало приказ не давать фуража. Гамалий, решительный и находчивый, ответил:

– Передайте вали, что я должен выполнить приказ начальника, пославшего меня, – соединиться с англичанами, и если вали прикажет своим людям не продавать мне фуража, то я оставлю лошадей ему, а с казаками пойду пешком на соединение с англичанами.