Казан

Странная вещь, которую он ощутил в дувшем ветре, с каждым моментом становилась для него всё значительнее. Он потянул. Сани примёрзли к снегу, и ему понадобились все его усилия, чтобы сдвинуть их с места. В течение последних пяти минут он два раза останавливался и нюхал воздух. В третий раз он должен был остановиться потому, что увяз в снегу, подошёл к Иоанне и стал выть, чтобы разбудить её. Затем потянул опять за самые концы постромок и шаг за шагом вытянул сани из сугроба. За сугробом следовал уже голый лёд на большом пространстве, и здесь Казан отдохнул. Когда ветер затихал немного, то запах становился сильнее, чем раньше.

В конце голого льда находилось в берегу узкое ущелье, по которому тёк ручей, впадая в реку. Если бы Иоанна находилась в сознании, то она непременно погнала бы Казана далее вперёд, он же свернул именно к этому ущелью и целые десять минут без устали боролся со снегом, воя всё громче и всё чаще, пока наконец его вой не превратился в радостный лай. Перед ним, около самого ручья, виднелась маленькая хижина. Дым поднимался из трубы. Именно запах этого дыма и долетал до него по ветру. Тяжёлый, постепенный подъём доходил до самой двери этой лачуги, и, напрягшись уже до последнего изнеможения, Казан дотащил до неё наконец свой груз. Затем он сел около Иоанны, задрал голову к тёмному небу и стал выть.

Через несколько минут дверь отворилась. Из неё вышел человек. Красные залепленные снегом глаза Казана измерили его с ног до головы, когда он подошёл к саням. Он услышал, как этот человек воскликнул от удивления, когда нагнулся над Иоанной. В последовавшее затем затишье ветра из массы шкур на санях послышался жалобный, полусдавленный плач маленькой Иоанны.

Казан вздохнул глубоко, с облегчением. Он дошёл уже до изнеможения. Силы отказались ему служить. Все ноги его были исцарапаны, и из них шла кровь. Но голос ребёнка наполнил его какой-то странной радостью, и он улёгся прямо в постромках на снег, в то время как человек занялся переноской Иоанны и её ребёнка в свою тёплую и гостеприимную избушку.

Через несколько времени человек снова вышел. Он не был так стар, как Пьер Радисон. Он близко подошёл к Казану и посмотрел на него.

– Вот так штука! – воскликнул он. – И он дотянул всё это один!

Он безбоязненно нагнулся над ним, отвязал его от упряжи и повёл его к избушке. В нерешительности Казан остановился на пороге и быстро и подозрительно посмотрел назад. Ему показалось, что вместе с рёвом и плачем непогоды до него вдруг донёсся голос Серой волчицы.

Затем дверь избушки затворилась за ним. Он улёгся в тёмном, заднем её углу, а человек что-то стал готовить на горячей печке для Иоанны. Прошло порядочно времени, прежде чем Иоанна смогла встать с постели, на которую её уложил человек. Потом Казан услышал, как она плакала; затем человек заставил её поесть, и они разговорились. После этого неизвестный разостлал на скамье одеяло, а сам сел поближе к печи. Казан тихонько пробрался вдоль самой стены и заполз под скамью. Долгое время он мог слышать, как стонала во сне молодая женщина. Затем всё стихло.

На следующее утро, как только человек отворил дверь, он прошмыгнул в неё и со всех ног бросился в лес. В полумиле расстояния он нашёл след Серой волчицы и стал её звать. Со стороны замёрзшей реки послышался ответ, и он побежал к ней.

Напрасно Серая волчица старалась увести его обратно, в свои прежние места, подальше от этой избушки и от запаха людей. А когда утро уже прошло, то человек запряг своих собак, и с опушки леса Казан увидел, что он устраивал на санях Иоанну и её ребёнка и укрывал их мехами, как это делал и старый Пьер. Весь этот день он бежал вдалеке за санями, и Серая волчица сопровождала его. Путешествие продолжалось до самого вечера, а затем, когда после непогоды опять засияли звёзды и луна, человек снова отправился в путь. Была уже глубокая ночь, когда они наконец добрались до какой-то другой избушки и человек стал стучаться в её дверь. С того места, где в это время притаился Казан, он увидел свет, отворившуюся дверь и услышал радостное восклицание вышедшего навстречу мужчины и рыдания Иоанны. Затем Казан возвратился к Серой волчице.

Целые дни и недели с тех пор, как Иоанна возвратилась к себе домой, этот свет от избушки и рука женщины не выходили из головы у Казана. Как он терпел Пьера, так теперь терпел этого молодого человека, который жил в одной избушке с Иоанной и её младенцем. Он знал, что этот человек был дорог для Иоанны и что ребёнок тоже был для него так же дорог, как и для неё. Только на третий день Иоанне удалось заманить Казана обратно в избушку, и это было в то самое время, как молодой человек возвратился домой с замёрзшим трупом Пьера. Это он, муж Иоанны, первый увидал на его ошейнике надпись, что его имя Казан, и с этих пор они стали звать его Казаном.

В полумиле от избушки, на вершине горного массива, который индейцы называют Солнечной Скалой, Казан и Серая волчица нашли для себя приют. Отсюда они отправлялись в долину на охоту, и часто до них доносился голос молодой женщины:

– Казан, Казан, Казан!