Казанова в Петербурге

Добродетельный образ жизни, который кавалер вынужден был в последнее время вести, сильно прискучил ему. Заира всегда была под рукой, покорная и услужливая, а как ни вкусно какое-то блюдо, вскоре захочется чего-нибудь новенького. На дорогих дам у него недоставало денег. Баумбах предлагал свести его к дешевым, однако, строго блюдя свою незапятнанную репутацию, которая могла ему еще понадобиться, кавалер не решался. Еще никогда до сих пор не бывало с ним, чтобы столько времени он довольствовался одной женщиной.

Однажды, когда он был у себя в номере, его позвали вниз с просьбой помочь: в гостиницу приехала какая-то иностранка, которая не говорит ни по-французски, ни по-немецки. Кавалер тут же сошел вниз. Молодая красивая женщина нервно ходила по вестибюлю. Нарядное платье туго облегало умопомрачительный стан, расширяясь на бедрах огромным колоколом; шляпа являла собой целую охапку роз. Ноздри кавалера затрепетали: вокруг дамы реял нежный аромат дорогих духов. Взыграв, как боевой конь, он с поклоном приблизился к незнакомке, рассыпаясь в любезностях. Она сделала знак, что не понимает, и внезапно обратилась к нему на его родном языке, говоря, что ей нужно удобное жилье.

— Где же ваши слуги и вещи? — полюбопытствовал он.

— На улице, — нетерпеливо кивнула она в сторону двери. Они с хозяином «Золотого якоря» отвели иностранку в лучший из свободных номеров. Оставшись довольной, она распорядилась кликнуть своих людей, и герр Бауэр удалился исполнять поручение. Кавалер был опьянен. Он давно не видел такой очаровательной шейки и такой свежей кожи. Ее аристократические манеры изобличали особу высшего круга, а присущая ей благородная сдержанность свидетельствовала, что это женщина порядочная. Сказав пару изысканных комплиментов, кавалер представился, но в ответ незнакомка назвать себя не пожелала, помахав с милым кокетством пальчиком перед ртом.

— Назовите по крайней мере страну, где расцветают такие розы, — настаивал он.

Она снова покачала головой.

В комнате стояла большая кровать, и кавалер уже прикидывал, как бы завести разговор о любви, но незнакомка, отвернувшись, занялась снятием своей огромной шляпы, что без горничной было делом нелегким. Булавки не хотели откалываться, и наконец она в нетерпении сдернула шляпу вместе с белым своим париком. На плечо ее упала толстая, черная коса. Кавалер разинул рот: перед ним стояла Заира.

— Не знаю, как мог я так обмануться, — говорил позднее кавалер архитектору, изумленно поглядывая на Заиру. Горделиво развалившись на канапе, она покачивала ножкой в остроносой шелковой туфельке, во всем подобная парижанке. Ринальди довольно похохатывал, потирая руки: учитель, он гордился своим созданием. Шутку придумал он, обучив Заиру манерам и необходимым фразам; он же купил роскошный наряд, очень ей шедший. Кавалер тут же отдал ему потраченные на Заиру деньги: малютка давно нуждалась в красивом платье.

Она очаровала его с новой силой. Переимчивая, как обезьяна, она вполне усвоила светские манеры и разговорные итальянские выражения. Иногда ей не хватало слов, зато его речи она теперь понимала, он видел это по глазам.

— Когда ты станешь говорить по-итальянски совсем свободно, я влюблюсь в тебя окончательно, — признался он.

— Когда ты окончательно влюбишься, что ты сделаешь? — коварно спросила она.

Он задумался: вопрос был трудный.

— Возможно, я не захочу с тобой расстаться.

А почему бы и нет? Например, у него перебывало множество карманных часов — золотых, с бриллиантами, с портретами, луковкой, плоских, всяких, по три-четыре разом, однако любимыми, которыми он всегда пользовался, всю жизнь оставались часы, подаренные ему еще в Венеции сеньором Брагадино.

КРЕВКЕР И ЛЯРИВЬЕР

Утомленные любовными нежностями, они мирно завтракали в своем уголке. Маленькая дикарка уже научилась пользоваться вилкой и ножом, не чавкать, не вытирать ладонью рот, а если она иногда облизывала пальцы, то влюбленный кавалер ласково ее поправлял. Сидеть за одним столом со своим господином Заира считала за великую честь: дома, когда ее отец ел, вся семья в ожидании своего часа лишь поглядывала издали.

Завтрак любовников был прерван вторжением незваных гостей: то был изящный молодой человек и миловидная его спутница, одетая по последней моде, то есть в фижмах, не пролезавших в дверь. С неудовольствием отставив кофейник — чему Заира была втихомолку рада, так как невзлюбила кофе, — кавалер развернул врученное ему гостями рекомендательное письмо. Оно было от герцога Карла Курляндского. Беспутный Его Высочество горячо хвалил некоего Кревкера, лотарингского дворянина, и его подругу из Парижа м-ль Ляривьер, выражая надежду, что милый друг Сенгальт окажет им в Петербурге свое покровительство.

— Чем могу быть полезен? — весьма сухо осведомился кавалер, кончив читать. Гости хотели, чтобы он познакомил их с богатыми людьми, ввел в свет, на что кавалер резонно заметил, что, будучи иностранцем, мало кого знает в Петербурге.