Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти

Далее разбирались социальные просчеты гражданского губернатора. Речь шла об организации губернатором досрочных дворянских выборов[478]. По решению Комитета министров от 15 апреля 1822 г. были назначены внеочередные дворянские выборы, так как предводитель дворянства Г. Н. Киселев оказался под следствием. Забегая вперед, отметим, что обвинения губернатора по этому делу не подтвердились. Соймонов утверждал, что желал сблизить местное благородное общество с губернатором, но его намерения были уничтожены речью Нилова, произнесенной в день открытия выборов 1822 г. В ней упоминались все пороки предводительства Киселева, дворянство укорялось в неправильности выбора в качестве его преемника кандидата Евсевьева, состоящего с Киселевым в близких отношениях и даже управлявшего его собственными делами. Однако с результатом 81 балл против 13 Александр Николаевич Евсевьев был избран, что послужило показателем «неудовольствия губернатором». Далее Соймонов добавлял, что в срочных выборах 1824 г. Евсевьев вновь получил доверие казанского дворянства на следующие три года. На полях протокола был помечен указ 1802 г., по которому губернаторы не должны были вмешиваться в корпоративные вы боры дворян. Пожалуй, это был самый важный аргумент сенатора, убеждавший неприятие губернатора местными дворянами. По мнению министра внутренних дел, речь губернатора перед дворянством была неприлична, потому как по существующим на выборах узаконениям «губернское Начальство не должно изъявлять никаких и малейших преклонностей, чтобы выбор пал или не пал на того или другого из дворян». В этой части протокола приводились и более мелкие нарекания. В частности, Соймонов, перепроверив смету на сооружение и ремонт мостов в Казани в размере 280 тыс. рублей, посчитал заданную сумму неосновательной, без прилагающихся точных исчислений.

На мнение министров выносились перспективного характера вопросы: «О казанском вице-губернаторе Жмакине» и «О состоянии дел в казанской губернии по отъезде оттуда губернатора Нилова». Неприятие стиля руководства казанского гражданского губернатора должно было убедить министров в его замене. В рекомендации Соймонова вице-губернатор Жмакин позиционировался как «лучшая кандидатура на пост губернатора», не столько по формальным признакам, таким как «количество дел решенных в губернском правлении, но более на благоразумных распоряжениях, по которым без особой сильной власти все подчиненные повинуются и которые везде видимый успех имеют»[479]. По убеждению генерал-губернатора, «благоразумие» как сила власти отличало одного правителя от другого. Тезис этот был подкреплен статистикой, подтверждающей эффективность работы губернского правления под руководством Жмакина. Так, общее число решенных дел в 1823 г. по всей губернии составляло 41 216 дел, в 1822 — 34 517, а в 1821 г. всего 16 116 дел[480]. Эти цифры должны были убедить Комитет министров в выборе кандидатуры нового казанского губернатора.

Все заявленные претензии к губернаторству Нилова не выходили за пределы его должностных обязанностей. Выявленные нарушения обосновывались и препарировались текущим законодательством. Для полноты картины заключительный раздел протокола «О личных качествах губернатора и о долгах, на нем состоящих» был оживлен сведениями приватного свойства. Предвосхищая подозрения о личном неприятии губернатора, генерал-губернатор заранее уведомил графа Кочубея, что «он не заметил в губернаторе Нилове склонности к корыстолюбию и ничего предосудительного», но вынужден отметить его «предубеждения», «намерения настойчивости», которые вовлекают его в неудовольствия, кроме дворянства, и с другими начальствами, начиная от Военного до Университета и Архиепископа. Иными словами, по мнению Соймонова, неуживчивость, конфликтность, необузданность нрава в сочетании с напористостью натуры не позволяют Нилову восстановить утерянную атмосферу взаимопонимания. Кроме того, сообщались подробности приватного характера. Якобы жители осуждают губернатора и не уважают его за имеющиеся долги, которые достигли 100 тыс. рублей. А главное, он не платит по заемному письму, поступившему к взысканию. Подобные подозрения Нилов посчитал оскорбительными. В ответ он официально заявил, что недостаток обвинений сенатора «вынудил» коснуться его долгов. Отныне конфликт между этими представителями местной власти вышел за границы их институциональных отношений и обрушился в МВД взаимными жалобами и обвинениями. О накале их переписки можно судить по объемной папке из личного архива Владимира Юрьевича под названием «Дело по доносу губернатора Нилова на сенатора Соймонова» на 213 листах[481].