Каждая сыгранная нота

Он старается не думать о еде. Во-первых, мука смертная — представлять себе все то, чего он уже никогда не сможет себе позволить. Во-вторых, как у собаки Павлова в ожидании куска мяса, который ее хозяин шмякнет ей в миску сразу после звонка колокольчика, при мыслях о еде у Ричарда начинается повышенное слюноотделение. Хотя гастростома избавила его от возможных опасностей, связанных с приемом пищи и питья, ему все еще приходится считаться с собственной слюной — как и любая жидкость, она при глотании может попасть не в то горло.

Даже несмотря на прием гликопирролата, слюна, которая по какой-то причине приобрела консистенцию клея ПВА, постоянно скапливается и либо вытекает наружу по нижней губе и свисает с подбородка блестящими тягучими струйками, либо клокочет в горле. При мыслях о стейке во рту будто кран открылся. Ричард заклокотал.

Карина щелчком включает новый аспиратор, сует Ричарду в рот отводную трубку и двигает ею внутри, водит ею между зубами, деснами, под языком, отсасывая излишки слюны, осушая переполненный рот. Каждый раз, когда она это проделывает, Ричард чувствует себя как в кабинете стоматолога.

Вторым большим открытием во время приема в клинике стало опасное состояние дыхания Ричарда. Форсированная жизненная емкость его легких, то есть объем воздуха, который он может с максимальным усилием изгнать из них, упала до 42 процентов. В последние три месяца он начал замечать, что, переходя из одной комнаты в другую, то и дело задыхается, а когда разговаривает, вынужден делать паузу через каждые четыре-пять слов, так как ему не хватает воздуха, и говорит только на выдохе.

— Вы просыпаетесь в течение ночи? — спросил его доктор.

— Да.

— Чувствуете себя уставшим уже с утра?

— Да.

— А когда просыпаетесь, голова болит?

Ричард ответил, что болит, почти каждое утро уже много недель.

— У вас по ночам возникает гиповентиляция. Легкие не получают достаточного количества кислорода и удерживают слишком много углекислого газа. Я хочу, чтобы вы начали пользоваться БиПАПом.

Ричард и не подозревал, что его бессонница и утренние головные боли были следствием постоянной нехватки кислорода в течение ночи. Так что теперь он спит в маске, присоединенной к аппарату неинвазивной вентиляции легких длинной гибкой трубкой. На часах десять, и подключение к БиПАПу числится единственным невыполненным пунктом в захватывающем ежедневном графике.

Карина наполняет увлажнитель и подключает его к розетке. Пока она занята, Ричард следит за ее усталым, но сосредоточенным взглядом. Карина выдавливает на мизинец немного вазелина и смазывает многочисленные болезненные потертости на лице больного. Влажный воздух и длительное ношение плотно прилегающей маски каждую ночь травмировали кожу, вызвав болезненную сыпь. Ричард попробовал перейти с полнолицевой маски на назальные канюли, но не смог удерживать рот закрытым во время сна, а использование подбородочного ремня слишком его раздражало. Поэтому он спит в маске и терпит неудобства. Карина вытирает руки о полотенце, включает БиПАП, после чего накрывает маской рот и нос больного.

Облегчение наступает мгновенно. На фазе его собственного вдоха в легкие нагнетается воздух. Когда он выдыхает, аппарат меняет уровень давления и воздух изгоняется из его легких с такой силой, как если бы они были ручными мехами, а аппарат сводил их ручки вместе. Каждый вечер в ту секунду, когда Карина крепит маску, плотно прижимая ее к лицу, Ричард осознает, насколько все-таки тяжело и поверхностно он дышал весь день, словно с самого утра затянул на груди тугой корсет, а Карина наконец-то его ослабила. С маской на лице он вдыхает предостаточно свежего кислорода и выдыхает необходимый объем углекислого газа, и глубоко укоренившееся напряжение покидает его тело, точно пар, поднимающийся от горячих блинчиков. Он не задохнется в ночи.

Пульмонолог говорит, что, судя по всему, форсированная жизненная емкость легких Ричарда снижается примерно на три процента в месяц. БиПАП может создавать только тот уровень давления воздуха, который необходим для облегчения дыхания. Устройство не дышит за него. Оно дышит с ним вместе. Придет время, когда поддержки БиПАПа станет недостаточно. Тогда он столкнется с единственно возможным выбором: смерть или трахеостомическая трубка вкупе с механической вентиляцией легких и круглосуточным наблюдением. Как и в случае со слабо прожаренным стейком «Нью-Йорк» сухой выдержки, он старается об этом не думать.

В то время как для Ричарда появление БиПАПа ознаменовало более качественный ночной сон, для Карины все вышло с точностью до наоборот. Она поправляет маску, чтобы убедиться, что та прилегает герметично. Карина прекрасно знает, что плотное прилегание, как и все прочее, — это, увы, ненадолго. Когда Ричард зевает, морщит нос, потому что тот чешется, поворачивает голову направо, маска может открепиться. Если это происходит, аппарат подает сигнал тревоги, и Карине приходится вставать, чтобы надеть маску заново. И так несколько раз за ночь. Она стала спать на диване в гостиной, чтобы бегать было поближе.