Каждая сыгранная нота

Из всех унизительных повинностей, связанных с БАС, она больше всего ненавидит утреннее мочеиспускание. Карина может поклясться, что он специально зевает и крутит головой, нарушая герметичность маски и запуская сигнал тревоги, чтобы она появилась перед ним, как по волшебству. Потом Ричард желает, чтобы она отсоединила его от трубок и он смог встать и воспользоваться уборной.

Она не должна злиться на него из-за естественной надобности, но все равно очень сердится. Это всегда случается около семи утра — когда он просит ее об этом, выдергивая из глубокого сна. Почти каждый день она начинает вымотанной, опустошенной, ее донимает тошнота из-за нехватки сна. Да, сегодня она к этому времени уже была на ногах, но обычно в семь утра спит мертвым сном. Билл приходит в девять. Почему Ричард не может просто полежать и подождать Билла? Хотя надо бы радоваться, что он не мочится в постель.

Ричард сбрасывает ноги с кровати и подтягивает к краю свой зад. Напрягая слабеющее туловище, раскачивается и рывком поднимается на ноги. Она наблюдает за его мучениями, но руки не подает. Следует за ним из комнаты через гостиную в ванную на первом этаже.

Ричард останавливается перед унитазом и ждет ее. Карина стягивает его боксеры до щиколоток, и он переступает через них. Она подбирает трусы с пола и кладет их на тумбу, чтобы они не намокли.

Он встает над унитазом, выпячивает свой костлявый таз и мочится. Она скрещивает руки и стискивает зубы: ее раздражает, что он не сел. Правда, сидячее положение не гарантирует, что все до капли попадет в унитаз, но ей кажется, так вероятность выше. Ричарду-то какая разница, если он промахнется, не ему же потом все это убирать!

Карина закрывает глаза в нелепой и никому не нужной попытке создать для него иллюзию уединения. Она услышит, когда он закончит. По прерывистому звуку, с которым струйка мочи попадает в воду, и последующей тишине она понимает, что он заливает весь пол. Все так, как она и предвидела. Карина потеет, ей душно и жарко в зимнем пальто и шапке, которые она не успела снять. Интересно, когда же наконец она сможет выпить свою чашку кофе?

Закончив, Ричард разворачивается к ней. Она приседает перед ним на корточки, держа боксеры так, чтобы он мог просунуть внутрь ноги. Натягивает на него трусы.

— Мо-же на-де мою го-лов-ну мы?

— Дай мне одну минуту. Здесь надо прибрать.

Он оставляет ее — свою бывшую жену; свою исполнительную, бесплатную, не получающую никаких благодарностей няньку — заниматься уборкой клозета. Она расстегивает и снимает пальто, стягивает шапку, разбрызгивает дезинфицирующее чистящее средство по сиденью унитаза и полу и вытирает все насухо пачкой бумажных полотенец. Готово. Чистота до следующего раза, когда он решит помочиться.

Карина моет в раковине руки — куда дольше необходимого — и рассматривает в зеркале свое лицо. На нем застыло хмурое выражение, оттого что уголки рта вечно опущены. Кожа и глаза потускнели. Волосы стали жирными и липнут к голове. Уже много дней руки не доходят ее вымыть. Нужно принять долгий горячий душ. Хорошенько выспаться. Позавтракать и выпить чашку кофе. Вместо этого она должна идти в комнату Ричарда, чтобы наклеить ему на кончик носа серебристую метку головной мыши. Дело двух секунд. Но нужды Ричарда удовлетворяются в первую очередь, и она ненавидит его за это.

Вернувшись к себе в комнату, Ричард садится за стол перед ноутбуком и ждет Карину. Она отделяет метку от полоски с наклейками и прижимает ее к кончику его крупного носа. Он начинает печатать текст, выбирая при помощи носа букву за буквой с выведенной на экран клавиатуры. По заведенному распорядку Билл, который приходит в девять, поможет ему принять душ и одеться. А пока она здесь, ей надо поднять шторы и убрать постель. Набрав полные руки белья, Карина уже направляется к стиральной машине, когда ее глаза случайно выхватывают слова «дорогой папа» вверху экрана.

— Отцу пишешь?

— Ты не-до-на э-то ви-де. Не-че-го по-сма-ри-ва.

— Я и не смотрю. Просишь помочь?

— Не.

— Почему нет?

— За-чем нам по-мо?

Она утыкается взглядом ему в затылок, не веря своим ушам. Она почти уверена, что ее скорбный рот открылся от удивления. Может, она неправильно его поняла? Он действительно только что спросил: «Зачем нам помощь?»

— Билл-и-ду-гие по-мо-щи-ки де-ла-ю по-чи сю тя-же-лу ра-бо-ту. Ты готови ра-в-день, в о-таль-ном я те-бя по-чи не бе-по-ко-ю.

Пальцы Карины сжимаются в кулаки, стискивая простыни. Ей хочется выдрать каждый клок волос с его неблагодарной головы. Кто, по его мнению, только что убрал зассанную им уборную? Кто сегодня днем, прерывая каждый свой урок, будет осушать его рот отсасывателем, чтобы ученикам не пришлось слышать между нотами бульканье и хрип и переживать, что в эту секунду он отдает богу душу в соседней комнате? Кто не спит ночами, поправляя ему маску, чтобы он мог дышать? Кто, по его мнению, стирает ему постельное белье и одежду, возит по врачам? Но в остальном — да, он ее почти не беспокоит.

— Я страшно устала.

— Твой пе-вы у-ок то-ко по-ле ве-на-ца-ти. По-че-му бы те-бе не приле?