Каждые сто лет. Роман с дневником

Вернулась домой после семи месяцев у Ксени. Маленький Алёша доставил много хлопот. Ксеня нервничает, мелочи её раздражают, иногда она злится. Мне было тяжело это наблюдать. Теперь она взяла няню, с восьми до пяти, няня немного странная. Всё-таки, если ничего плохого не приключится, от неё будет больше пользы, чем от меня. Я хочу отдохнуть. Иногда я думаю, имею ли я право отдохнуть, когда моя дочь так сильно устаёт, но ведь другие же люди отдыхают. Ездят в санатории, в дома отдыха.

Если буду жива, вернусь в Барнаул следующим летом. Но какие планы можно строить в 77 лет?

18 января 1961 г.

Чувствую себя лучше, продолжаю стареть. Хотела бы поехать в Свердловск снова, чтобы увидеть Юлю, Наташу и новую маленькую Юлю, четвёртую в нашей семье, – дочку Санчика.

25 января

Отправляю посылки, делаю подарки, читаю, даю бесплатные уроки и скучаю. Если бы могла только ещё читать! Глаза подводят. У Саши дела не очень хорошо. Юля пишет редко.

7 апреля

18 апреля я уезжаю в Магдагачи. Ксеня умоляет приехать раньше из-за отпуска няни. Мой отпуск, таким образом, тоже заканчивается. Что я выиграла, переехав в Хабаровск? Конечно, я набралась сил, но старость – это старость. Я думала, что смогу замедлить этот процесс, придерживаясь рациональной диеты, и на протяжении 2–3 месяцев чувствовала себя намного лучше, но затем здоровье стало ухудшаться. Всё те же симптомы, которые мне не дают покоя, возвращаются: усталость, апатия, спина, нога, хруст в шее, слабеет слух, зрение. Жить одной – и хорошо, и плохо. Можешь делать что пожелаешь и… не находить себе дела. Самое тяжёлое – это ослабление памяти, внимания и необходимость жить в отсутствие дружбы и любви. Любовь детей ко мне слишком поверхностна. Они, конечно, будут плакать, когда я умру. Когда мать умирает, взрослые дети плачут о своей молодости. О том, что им больше некому жаловаться.

Я закончила делать примечания ко второй части своих воспоминаний, попрошу Катю после моей смерти тоже отправить их в Свердловск. Какой долгой была жизнь, сколько в ней горя и как мало результатов! Дети, муж, изнурительная работа. Если бы только Андрей остался в живых… Он действительно любил меня.

Не знаю, смогу ли я быть полезной для Ксени, не изнуряя себя до изнеможения, но я рада быть рядом с маленьким Костей.

Большого Кости нет на свете вот уже семь лет. Я не знаю, передали ему мои дневники, прочёл ли он их, или же они так и лежат без движения в какой-нибудь подсобной комнате. Я имела дерзость вообразить их в виде книги, написанной для единственного читателя. Мне не нужно было его раскаяние, жалость или огорчение: я всего лишь хотела, чтобы он вместе со мной ещё раз вспомнил нашу жизнь и увидел в ней то, чего так упорно не замечал прежде.

А вторую часть моих записей пусть добавят к первой.

19 июня 1962 г.

Вот прошёл год, и я снова в Хабаровске. Я была полезной Ксене, но истощилась полностью. Жизнь всегда иная, чем представляется. Я была полезной, насколько может быть полезной 78-летняя женщина. Делала всё, что могла.

14 апреля 1965 г.

Каждый год я старалась приезжать в Барнаул к Ксене, делала для неё всё, что могла по возрасту и силе. Дважды у меня была пневмония, я провела 6 недель в больнице после сердечного приступа, мне больше 80 лет. Смогу ли я снова приехать в Барнаул? Нужно ли это? Моя дочь просто терпит меня, потому что я «полезна». Вот, опять это слово!

Раньше я задумывалась: имею ли право жить одна? Теперь я думаю, что заслужила право прожить сколько-то времени в мире и спокойствии, прежде чем умереть.

Я часто была несправедлива к Катерине, теперь вижу, что она мой лучший друг. Как бы я справилась в Хабаровске, с моим здоровьем и силами, без дружбы и заботы Катерины?

16 апреля

Если верить соседям, Катя провела три дня, отмывая мою комнату – мыла, убирала, стирала, и это с её болезнью сердца! Она приходит ко мне, она предвидит всё, что мне необходимо, – тысячу разных мелочей. Это настоящая дружба или чувство долга, ставшее ещё сильнее с возрастом? Кажется, Андрей заставил её поклясться, что она поможет мне, если он погибнет, я поняла это по некоторым словам. Я ей очень за всё благодарна.

(На этом записи, сделанные на французском языке в последней тетради дневников К. М. Лёвшиной, обрываются. Спустя несколько месяцев Ксения Михайловна умерла.)

На высоком берегу Амура

Хабаровск, октябрь 2018 г.

Я всё-таки рискнула оставить Тараканову одну в апартаментах – и, забегая вперёд, скажу, что она меня не подвела: набегов на винные магазины не совершала и весь вечер, как обещала, смотрела телевизор. Там очень удачно показывали «Гардемаринов», любовь к которым Ира пронесла через всю жизнь.