Каждые сто лет. Роман с дневником

– Человек у неё спит! А мы что, не люди? Андрюшу сегодня снова забрали.

– В пятнадцатое?

– Какое пятнадцатое, там здоровые лежат! В самое что ни на есть буйное.

– Что он сделал?

– Лучше спроси, чего не делал. Опять всё по новой. Не помогает это лечение, я Николаю Александровичу давно говорила. А сейчас обколют нам парня, неизвестно ещё, что хуже… Когда ты вернёшься?

– Я не знаю, мама.

– Ксана, девочка моя, деньги деньгами, но мне уже не по возрасту одной всё это тащить. Понимаешь?

– Понимаю, мамочка. Но я не могу прямо сейчас всё бросить. Я спрошу клиентку, сегодня же спрошу. И приеду, как только получится.

Мама отключилась не попрощавшись, и Ксана ещё с минуту смотрела на телефон, заставку с фотографией виллы «Эрмитаж»: белые стены, красные розы, синее небо. Французский флаг. Русский флаг. Чужая история. Другая жизнь…

Приступы у Андрюши повторялись регулярно – они с мамой радовались затишью, но каждый раз знали: это ненадолго, придёт время, и болезнь уверенно постучит в знакомую дверь. Таблетки, которые Андрюша забыл принять (а мама не проследила), нарушение привычного режима, незнакомые люди, которые вдруг его растревожили, какая-нибудь вполне невинная картинка в интернете, смена сезона (а ведь осень, осень уже пришла!) – всё могло вызвать резкое ухудшение. «Королева безумия» садилась на трон, как в седло, всаживала шпоры в бока, и можно было ждать чего угодно, кроме того, что действительно происходило. Это Андрюша сказал однажды Ксане, что шизофрению называют «королевой безумия». Он вообще был невероятно подкован во всём, что касалось его болезни, – несколько лет подряд читал книги по психиатрии, штудировал Ганнушкина, Суханова, Ковалевского. И сам поставил себе диагноз – задолго до того, как мама с Ксаной забили тревогу.

Родился Андрюша совершенно нормальным, педиатр отметила незначительное внутричерепное давление, и только. Беременность протекала «без патологий» – Ира старалась выпивать пореже, Димка с неё пылинки сдувал. Курила, это да, но курение влияет в большей степени на вынашиваемость, вес и рост плода. Не повлияло: 53 сантиметра, 3,4 килограмма, младенец доношенный, родился в срок, правда, делали кесарево – врачей беспокоило тщедушное сложение Княжны, решили перестраховаться.

Наследственность у него была, конечно, та ещё, один дедушка Тараканов чего стоил. Бабушка алкоголичка, мама тоже недалеко ушла… О родном отце точных сведений не было – все деликатничали, обходили тему стороной, как лужу на асфальте. Димка ещё до свадьбы сказал: не смейте её расспрашивать, забеременела и забеременела, кому какое дело, я принял этого ребёнка – и вы должны принять. Конечно, Дима. Как скажешь, сыночек. Андрюша и до сих пор не знает, что его биологический отец – совсем не тот, кто лежит, прижатый каменным памятником на Широкой Речке. Мужчина, утешавший Княжну в тот жуткий год, вполне мог оказаться шизофреником.

Первые месяцы после родов Ира держалась, но хватило её ненадолго. Андрюше и полугода не исполнилось, как она начала пить по-чёрному. С малышом тогда возились все по очереди – мама, Димка, Ксана. Таракановы особого интереса к младенцу не питали. Ирина мать тоже пребывала в постоянных запоях, а старшая сестра Светка переехала в Москву и разорвала все связи с семьёй.

Отец Димки и Ксаны тогда уже ушёл к Александре Петровне. Сказал, что свадьба сына стала для него последней каплей. Ксана тогда не поняла, как одно с другим связано, была слишком молода, чтобы уяснить очевидное: папа хотел укрыться от переживаний там, где ему было спокойно и хорошо. Красивая жена-соратница, прекрасная дочь Танечка, за которую не стыдно, – отличница, заботливая, умная. Можно не думать о том, что сын совершил чудовищную ошибку, а вторая дочь пребывает в затянувшихся поисках себя да ещё и дуется на него всего лишь за то, что позволил себе полюбить…