Каждый дар – это проклятие

– Мы с Аароном могли бы пройти через Коридор, – говорю я, стараясь сохранять спокойствие. – И найти безопасный путь для вас. Должна же там быть какая-то тайная дорога. Я видела там машины.

Ро кладет руку мне на плечо.

– Это слишком опасно. Вам нельзя рисковать. Вы можете попасть в ловушку. У вас с Аароном нет, например, никакой жесткой силы против электричества. Никакой защиты. Дори может съесть вас заживо.

При словах «жесткой силы» лицо Аарона заметно темнеет.

– Значит, у меня «мягкая сила»? Манипуляция людьми вплоть до того, что они начинают ненавидеть друг друга?

– Да, это психология. Не физика, – поясняет Ро.

Манон не обращает на них внимания.

– Если Дори воспользуется магией в целях самозащиты, это не повлечет за собой таких же кармических последствий, как в том случае, если бы она напала на вас первой.

– В целях самозащиты?

– Она будет защищать свою собственность. Если вы сделаете что-нибудь разрушительное, она сможет легко отомстить без особых последствий.

– Ну ладно, когда отправляемся? – спрашиваю я. – Завтра?

– Завтра канун Рождества, – говорит Фиона.

– И мы вряд ли пойдем туда на Рождество, – добавляет Лили.

– У меня дела в группе двадцать седьмого и двадцать восьмого, – говорит Ро, заглядывая в приложение-календарь на телефоне.

– Двадцать восьмое и у меня занято, – рассеянно добавляет Фиона. – С телевидения звонили.

Мне хочется кричать от отчаяния. Я понимаю, что у всех веские причины. Я понимаю, что важно разработать план. Но меня не покидает чувство горького разочарования и обиды на друзей – обиды за то, что перед ними открываются такие перспективы, в то время как на мои плечи возложена обязанность защищать Килбег. И это единственная моя осмысленная задача в жизни. Возможно, в другое время я не ощущала бы такую злость. Если бы мы с Ро не поссорились накануне, если бы Манон не отказала Фионе. Если бы мои родные не разговаривали со мной покровительственным тоном. Если бы атмосфера на кухне Нуалы была не такой напряженной. Не знаю. Я знаю только, что не могу больше это выносить. Не могу смотреть, как другие ведут себя как ни в чем не бывало.

– Вы что, не понимаете, что там страдают дети? – жестко говорю я. – Пока мы доберемся туда, девочка-белка может запросто умереть. Не говоря уже о Лорне, которая находится неизвестно где. Аарон, ну же, у тебя должно быть какое-то предчувствие? Ты как-то странно молчишь.

– Я… я не знаю, – нерешительно отвечает он. – Да, я тоже видел девочку-белку, как и ты, разговаривал с Дори. Мне тоже кажется, что нужно что-то сделать… очень срочно.

– Вот именно! – хотя бы за это я испытываю к нему благодарность.

– Но у них есть преимущество. Они находятся на своей территории. Мы видели только коридор и две комнаты в Ложе, Мэйв. Мы не знаем, насколько она велика. Было бы действительно неплохо для начала разработать какой-нибудь план. Думаю… это нормально.

Меня снова охватывает сильная, обезволивающая ярость. Та же самая, которую я ощутила, когда Аарон и Ро дрались на строительных лесах. Настолько горячая, что хоть горшки обжигай. Слух приглушается, по венам разливается жар. Я знаю, что сейчас произойдет, потому что такое бывало уже дважды.

– Ну, то есть мы могли бы в очередной раз сходить на разведку, – продолжает Аарон, наблюдая за тем, как меняется выражение моего лица.

«Не ослепляй их, – шепчу я себе. – Контролируй себя, пожалуйста. Я точно не хочу их ослепить, обещаю».

– Мэйв? Ты в порядке? – беспокойно спрашивает Ро, кладя мне руку на плечо, и я резко отстраняюсь.

– Не трогай меня! – кричу я.

Жар в запястьях разгорается. Во мне закипает гнев, и мне нужно на чем-то его сорвать. Глаза затуманены слезами, поэтому я не вижу обиженного выражения лица Ро. Я едва различаю очертания внешней двери и направляюсь к ней, протискиваясь мимо Фионы.

– Ты куда? – спрашивает она.

Но я уже снаружи, на холодном декабрьском воздухе, бегу по саду Нуалы, чтобы как можно дальше оказаться от дома. Наконец я добегаю до курятника, вокруг загончика которого возвышается новая проволока. Куры до сих пор бродят по загону, кудахчут и ковыряются в земле. Похоже, они никогда не спят.

Я опускаюсь на колени, просовывая пальцы сквозь проволочные отверстия. Странно, но физическая боль немного облегчает боль от поднимающейся изнутри мощи. Предыдущих кур Нуалы мы сварили, чтобы сделать из их жира свечи, а после использовали эти свечи в ритуале запечатывания Колодца. Нам было не по себе, но мы все равно пожертвовали ими. А может, именно так Дори относится к нам? Ко всему Килбегу?

Разум мой темнеет, меркнет. Я погружаюсь в нечто более глубокое, чем сон.

Карты, карты, карты. Туз пик. Двойка червей. Бубновая королева.

Снова обрывки образов грязных помещений и липких игральных карт. Меня покидает зрение. Под собственным весом я падаю на какое-то ковровое покрытие.