Каждый дар – это проклятие

Да, это Домохозяйка, но не такая, какой я ее знала. Не как демон, чье лицо больше похоже на маску, с полуразмытыми глазами и губами, больше фантом, нежели женщина. Здесь она изображена в своем длинном белом платье, с собакой у ног, но она – явно человек, и при этом молодая женщина. На ее плечи спадают темные волосы, нечто среднее между кудрявыми и вьющимися. Раньше Домохозяйка всегда выглядела так, будто ее только что вытащили из реки Бег, но эта женщина совершенно сухая. Разве что чуть помятая.

Я делаю шаг ближе. У нее голубовато-серые круглые глаза, бледноватая кожа и темные густые брови. Собака тоже другая. Раньше она мне казалась уипетом[6] или борзой, но эта меньше и попушистее.

Я стараюсь рассматривать картину понемногу, по одной детали зараз, потому что не хочу отходить назад и воспринять всю ее целиком. Потому что я понимаю, что увижу.

Я увижу свой портрет.

То есть портрет Домохозяйки.

А это и есть мой портрет.

Мир снова качается. Я вдруг опускаюсь на колени и сжимаюсь от чувства, будто каждый орган оказался зажат в груди. В Коридоре раздается сухой, надсадный вопль, и на мгновение мне кажется, что это вернулся плач, ставший для нас с Аароном таким привычным, – плач, который вырывается изнутри дома, когда он чего-то от нас хочет.

Но тут я понимаю, что это мой плач и что он всегда был моим. Печаль и ужас настолько сильны, будто застряли внутри Килбегского колодца, как пломба в зубе. А может, это рыдают другие женщины, другие Домохозяйки, другие создания, которые так же, как и я, поняли, что обречены. Обречены быть орудием мести, обречены жить вечно и никогда по-настоящему.

И тут из глубины этой темноты на поверхность поднимается нечто чистое и свежее. Послание из Колодца для сенситива, который был рожден, чтобы защищать его.

Ты хотела знать, кто такая Домохозяйка, Мэйв?

Спроси себя: кто управляет домом?

Часть вторая

20

Я ПРОСЫПАЮСЬ НА СТАРОМ ДИВАНЕ СЕСТРЫ Ассумпты. Аарон сидит на полу, скрестив ноги, сцепив руки и упираясь носом в костяшки пальцев. Должно быть, он перенес меня сюда. Я не помню, как упала, но в суставах ощущается тугая боль, и что-то подсказывает мне, что я рухнула на пол, потеряв сознание.

Несколько мгновений я разглядываю штукатурку на потолке и лепнину в виде роз. После пожара все они сильно пострадали и осыпались.

– Так ты давно об этом знал? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от потолка.

Он смотрит куда-то вдаль – то ли думает, то ли избегает вопроса.

– С тобой что-то происходило, это факт, – наконец отвечает он. – Что-то похожее на болезнь или инфекцию. Но и со мной что-то происходило.

– Что?

– Ты ведь знаешь, какой у меня дар?

– Да, – отвечаю я, отмечая про себя, что горло у меня еще болит после рыданий. – Находил в людях самое худшее. Благодаря чему они становились уязвимы.

– Точно. И я так считал. Но что делает людей уязвимыми? Воспоминания. Маленькие постыдные моменты, о которых они не хотят вспоминать. Вот что я делал с «Детьми». Извлекал из них весь стыд, а потом пользовался им, чтобы их контролировать.

Я не понимаю, при чем тут я в роли Домохозяйки, но горло у меня слишком болит, чтобы перебивать.

– А затем я познакомился поближе с вами, ребята, и, знаешь, ваши силы показались мне гораздо проще. У Лили электричество, у Фионы – исцеления, у тебя – телепатия, у Ро – механизмы. По сравнению с вами мой дар какой-то… размытый, что ли. Но еще чуть позже я решил, что обращал внимание в первую очередь на стыд, потому что мне самому всегда было стыдно. Пока я находился с «Детьми», этот мой дар был искажен. Теперь же, мне кажется, мой разум… впервые за все время немного успокаивается, а вместе с тем наружу пробивается настоящий дар.

– И что, твой мозг сейчас достаточно спокоен? – спрашиваю я, задумываясь о безумных обрывках мыслей из его внутреннего диалога.

– Манон помогла мне разобраться. Мой дар – это воспоминания, – отвечает он, как будто ему приятно наконец произнести это вслух. – Мой дар – это прошлое. Я ощущаю в тебе следы памяти, но не думаю, что это твои воспоминания. Это ее воспоминания. Как и Коридор. Мне кажется, она была в той комнате.

Я подношу к лицу ладони, все еще испачканные засохшей кровью.

– Не понимаю. Ты думаешь, Коридор создан из воспоминаний Домохозяйки?

– Я думаю, ты и есть Домохозяйка, по крайней мере, ее новое воплощение, и я думаю, что мы создаем его вместе. Вот почему мы единственные можем туда попасть. Я думаю, это проклятие захватывает твое тело, а я как бы вытаскиваю все эти старые воспоминания. Из ее жизни. Из прошлой.

– Из какой прошлой жизни? Из того, что было двести лет назад? – я качаю головой. – Все это не имеет никакого смысла, Аарон.