Каждый дар – это проклятие

А они довольно милые – эти новые подружки Мишель. Мне даже не хочется спрашивать ее, что случилось с Нив. Наверное, они расстались, и это было одно из многих принятых ею решений после перехода в другую школу. Новые девочки разговорчивые и общительные, и никто из них не узнает меня по газете. Они на самом деле считают меня классной. Про себя они думают, что было бы круто тоже надеть для клуба джинсы и сапоги.

Я немного пьянею и становлюсь раскованнее, нарочито экспрессивно танцую, как это частенько делали мы с Фионой, подражая Кейт Буш. Девушки смеются, но по-доброму, и постепенно тоже меняют стиль, а не просто переставляют ноги с места на место. Мы вскидываем руки, и одна из них ни с того ни с сего начинает ирландский танец; мы все смеемся и водим вокруг нее хоровод.

Затем другая девушка, из другой группы, устраивает забавное шоу, «бросая ей вызов» в стиле «Риверданс». Диджей замечает это и ставит что-то вроде электронного микса ирландской музыки, и мы с другой группой отрываемся, считая себя самыми крутыми посетителями клуба и заодно прекрасными танцорами.

И это просто девочки, девочки, которые совместно дурачатся и весело проводят время. При этом в каждом моем движении ощущается скорбь – печаль по поводу разрыва с Ро и предстоящей разлуки с Фионой, которая уедет в Белфаст. Но есть и надежда. Крошечная капелька надежды. Жизнь – это ведь не школа, как я понимаю. Мне вовсе не обязательно согласовывать каждый свой шаг с Фионой. Не нужно бояться общества других людей. Какая-то приятельница Мишель обнимает меня за плечи. Нет, другие девочки – это вовсе не угроза. Это целый новый мир, новые знакомства, новые интересы и новые развлечения.

Включается кавер Кэролайн Полачек на песню «Breathless» группы Corrs – так диджей пытается изящно перевести нас с традиционного микса обратно на нормальную танцевальную музыку. Очередная вспышка цветного света едва не сбивает меня с ног, как удар копытом в грудь, и погружает в бездну печали. Это была первая песня Ро, которую я услышала вживую на выступлении «Маленькой частной церемонии». Я до сих пор заставляла Ро играть ее, когда мы оставались у них в спальне с акустической гитарой.

И я, естественно, плачу, потому что больше никогда не смогу уговорить Ро с голым торсом исполнить песню двадцатилетней давности. Я полностью утратила это право.

– О боже, Мэйв, – бросается ко мне Мишель. – Что случилось?

Я прижимаюсь к ней, к этой девушке, которой я никогда не доверяла, даже когда мы считались подругами, и утыкаюсь лицом ей в плечо. Она нежно шепчет мне на ухо:

– Это из-за Ро?

И я киваю.

– Пойдем в туалет, – говорит она, подталкивая меня к коридору.

Там Мишель вытирает мне лицо, и, хотя я рассказываю ей очень мало подробностей о Ро, сам масштаб моей печали привлекает ко мне целый круг девочек. Кто-то говорит: «К черту мужиков!», а у меня не хватает сил что-то возразить в ответ, потому что я слишком много плачу.

– М-м-мы… просто стали… разными людьми, – наконец произношу я сквозь икоту.

Что в чистом виде правда. Ро суждено стать рок-звездой, а мне Домохозяйкой. Забавно, что я задумалась об этом только сейчас. Это как отрезвляющее и немного гнетущее осознание, что тебе придется заняться семейным бизнесом, но не совсем сейчас, а чуть позже.

Слезы наконец-то высыхают, и Мишель мягко предлагает вернуться на танцпол. Я киваю, и она заказывает мне еще одну рюмку в баре, которую пропускаю одним махом, не потрудившись попробовать на вкус.

Я не знаю точно, сколько мы пробыли в туалете, но за это время настроение на танцполе изменилось. Веселье переросло в нечто более сексуальное, и к нашей группе пристроилась кучка парней. Девушки кружатся и возвращаются в объятья своих партнеров, выполняя немного карикатурные движения в стиле Фреда Астера, отчасти насмехаясь над такой стариной, а отчасти тоскуя по былым временам.

Я рада за них, но это все равно что смотреть прямо на солнце после операции на глазах. Мне невыносима сама мысль об этом. О том, чтобы кто-то прикасался ко мне. О том, чтобы со мной танцевал кто-то, кроме Ро. О том, чтобы со мной вообще танцевали. Мишель берет меня за руку.

– Хочешь потанцевать? – спрашивает она.

– Нет. Ты иди. Мне нужно отдохнуть.

Я прислоняюсь к барной стойке, пытаясь замаскировать свои страдания под видом загадочности, и тут я замечаю по соседству со мной кого-то еще. Это девушка. Моего возраста. Со спутанными светлыми волосами, стройными ногами и тонкими руками. Глаза ее полузакрыты, она пытается покачиваться в такт музыке, но, как ни странно, постоянно клюет носом. Подбородок ее опускается все ниже и ниже, а потом она ударяется лбом о стойку и просыпается. Разум ее окутан туманом. Ее сознание дымчато-лилового цвета, сильно размытого. Я предполагаю, что она пьяна, но под сонной слабостью скрывается твердый орешек паники. «Почему у меня не получается думать? – думает она. – Что происходит?»

Обеими руками она сжимает стакан смеси колы с чем-то.

– Эй, ты в порядке? – обращаюсь к ней я.

– Э-эээ?

– Я спросила, ты в порядке?