Каждый дар – это проклятие

– Первой моей подружкой стала Рири. В Твин-Пайнс. Ну, то есть я знал девушек, потому что был консультантом по работе с молодежью и все такое, но с ней мы в первый раз говорили о чем-то нормальном. О том, о чем говорят друзья.

Наступает неловкое молчание. Щеки Аарона слегка краснеют.

– А вы с ней…

– Что? Нет, – поспешно говорит он. – Ну так, в общем смысле…

– Что значит «в общем смысле»?

– Мэйв, ты знаешь, что творится у меня в голове. Неужели я смог бы перестать думать о вечном проклятии достаточно долго, чтобы заняться сексом с кем-нибудь? Особенно тогда?

Его прямота меня поражает. Уж слишком он отличается от прежнего Аарона – от того, который некогда выступал по радио. Тот Аарон говорил постоянными эвфемизмами и намеками на грех.

– После того случая с Мэтью я настолько охренел от чувства вины, настолько свихнулся, настолько был не в себе, что вся эта история с «Детьми» стала для меня… не знаю… принесла мне огромное облегчение. Утешила меня в каком-то смысле. Как будто я очистил весь скопившийся в мозгу мусор.

Аарон замолкает и начинает ковыряться в ботинке. Мне кажется, что на этом он закончил.

– Я знаю, это прозвучит эгоистично, – говорит он вдруг после долгого молчания. – Но я знаю, как я выгляжу. Я знаю, что девушки хотят переспать со мной, или что-то в этом роде.

Я не могу сдержаться и искренне смеюсь.

– Заткнись, – говорит он в явном раздражении. – Дай мне закончить.

– Прости, ты меня так возбудил, что я не расслышала, что ты сказал.

– Ха-ха. Умора.

– Я вся погрязла в желании, – продолжаю смеяться я.

– Дай же мне закончить! Хватит придуряться, – огрызается он, но и сам не может сдержать улыбку.

– Ладно, заканчивай. Извини.

Мне приходится упрашивать его продолжить, и во мне просыпается чувство вины за то, что я заставила его почувствовать себя дураком. Хотя бы потому, что это мешает его рассказу.

– Итак, «Дети» советуют использовать все свои преимущества. Если ты от природы красив, имеешь спортивное телосложение или если ты умеешь веселить, то они говорят, что Бог дал тебе все это, чтобы привлекать больше людей на свою сторону. Поэтому они даже заставляют флиртовать. Они описывали некоторые приемы – например, как нежно убирать волосы с лица девушки, сохраняя с ней зрительный контакт. И все в таком роде.

Я вспоминаю, как примерно в том же духе вели себя «Братья целомудрия», когда приходили к нам в школу. И как это делал сам Аарон на собраниях в квартире. Как он, якобы утешая, заключал в свои объятья девушек, чтобы пристыдить по поводу их сексуальной жизни.

– Теперь, когда я бросил «Детей» и отказался от прежних религиозных взглядов, я даже не знаю, как мне относиться к сексу… Это одна из тех тем, по поводу которых я еще не пришел к какому-то окончательному мнению. Потому что я всегда ассоциировал его либо с адом, либо с манипуляциями людьми. Я не знаю, как воспринимать его в нормальном смысле.

Я не знаю, что ответить. Это такой уровень психологической травмы, о котором мне никогда раньше не приходилось задумываться. Со мной многое что случалось, но это не мешало мне ощущать физическое возбуждение. Мне не хочется слишком сочувствовать Аарону или уверять его в том, что все наладится. Наши отношения не настолько близки. Я стараюсь просто придерживаться фактов.

– Лорна встречалась с одним таким. Для них это нормально? – спрашиваю я.

– Поначалу было нет. Но, наверно, потом стало нормальным. Скорее всего, он так и завлек ее в Ложу.

– Кстати говоря, – говорю я, поглядывая на свой телефон, – час уже прошел.

– А о чем мы договорились, если они не выйдут на связь через час?

– Что мы все равно туда пойдем, потому что там может быть недоступен телефонный сигнал.

Портрет Домохозяйки в Коридоре похож на меня, как никогда прежде. Ее босые ноги все в царапинах, лоб слегка побагровел, и на нем видна ссадина, оставшаяся после ночного клуба. И она сердита. Губы сжаты, глаза как сталь. Я быстро оглядываю другие картины, чтобы убедиться, что они все в порядке. Похоже, все лица на них более суровые, чем в прошлый раз. Или мне так кажется, потому что все мы обеспокоены. Находимся под воздействием разочарований, расставания, недоверия, страха.

– Дверь открыта, – тихо говорит Аарон.

За дверью простирается поле, и перед тем как выйти, я нерешительно топчусь на пороге. Непонятно, где находится это поле. Или в каком времени. То же это поле, что и в прошлом моем видении, или какое-то другое? И если это мир Домохозяйки, то кем в нем будет Аарон?

– Идем, – говорит он.

Снаружи холодно – холод пробирает до самых костей. Мне на какое-то мгновение кажется, что сейчас здесь другой сезон или даже другая эпоха, может, даже ледниковый период, но потом вспоминаю, что это же сельская местность, а за городом всегда холоднее, чем в самом городе. Здесь нет зданий, укрывающих от ледяного ветра, проводящего своими студеными пальцами по волосам и забирающегося под воротник. Мы берем друг друга за руки и втягиваем головы в плечи.

– Вот дом, – говорит Аарон. – Ложа.