Каждый дар – это проклятие

Я ощущаю, как во мне закипает ненависть Домохозяйки. Эта ярость мощнее любой серебряной монеты. Остается только дождаться подходящего момента, чтобы выпустить ее на волю.

Мученичество. Значит, вот к чему стремилась та бедная девочка, которую они сегодня вспоминали. Хотела стать мученицей?

– Когда я сказала, что ты родилась не в то время, – продолжает Дори с видом лектора на научно-популярной конференции, – я имела в виду, что Колодец был создан благодаря сочетанию языческой энергии и религиозной строгости. Язычники породили огромную дикую силу, а христиане помогли сконцентрировать ее в определенных местах. Святые с помощью своих жертвоприношений накопили столько магии, что в результате возникли Колодцы. Но время дикости давно прошло, Мэйв. И даже таких демонов, как Домохозяйка, сейчас вполне можно контролировать.

При слове «контролировать» я чувствую, как Домохозяйка гневается еще сильнее и стремится доказать свою правоту. Серебряные монеты спадают с моих запястий, а в сжатых кулаках появляются лепестки и стебли.

«Наперстянка, болиголов, бобовник, – шепчет Домохозяйка, стараясь дать мне быстрый урок. – Бери, бросай, сжигай. Сделай воздух ядовитым».

Я жду, пока у меня в руках станет больше растений. Один из помощников Дори ослабил хватку, хотя и не отпустил меня полностью. Я резко выбрасываю руки вперед, раздвигаю пальцы и быстро шевелю ими, как будто играю джаз на рояле. Лепестки касаются огня, огонь ревет. Дым, бывший до этого прозрачно-серым, густеет и белеет. Такой же белый дым говорит о том, что выбрали нового Папу.

Помощник кашляет, и я вырываюсь из его хватки и обегаю костер по кругу, как будто танцую вокруг майского дерева.

Чем больше я бросаю в костер листьев и лепестков, тем больше их появляется в моих руках. Они не берутся из ниоткуда, они доставляются из слоеного пирога прошлого.

Я слышу, как она шепчет, обращаясь ко мне. Она тянется ко мне из какого-то места в прошлом. Говорит так быстро, как будто объясняет план действий. Мы как будто присутствуем одновременно и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Двести лет назад и на следующей неделе. Всего понемногу. Дым поднимается выше, аромат болиголова усиливается, а я как будто держу сердца «Детей» в своих руках. Дыхание их тяжелеет, пульс слабеет. Они понемногу отступают. Один падает на колени.

Только Дори стоит как ни в чем не бывало, сцепив руки под балахоном.

– Весьма впечатляет, Мэйв, – говорит она. – Очень по-первобытному. По-деревенски.

Я бегаю вокруг костра, бросая в него все новые и новые цветы. Языки пламени ослепляют меня, и я почти не вижу тел собравшихся.

– Знаешь, Мэйв, – это только вопрос времени, когда ты станешь наемным убийцей. Возможно, сейчас у тебя пока что получается балансировать между прежним и новым, но поверь мне, дорогая, это лишь вопрос времени.

Чем быстрее я бегу, тем сильнее мир перед моими глазами расплывается.

– Скоро ты исчезнешь. Ты это знаешь. Растворишься в волнах. Ты сильна, но она сильнее. Ее личность, вкусы, желания – это все неизбежно подавит тебя. Никакой Мэйв Чэмберс больше не будет. Кто-то будет призывать Домохозяйку, а ты будешь откликаться на призыв. С каждым разом узнавая себя все меньше. У тебя не останется никаких личных… целей. Ты будешь только убивать по приказу кого-то другого. Ну что ж, в конце концов, такова работа наемника.

Дым меня не касается, как будто вокруг меня образовался защитный кокон из воздуха. У Дори, похоже, тоже есть нечто вроде плаща-невидимки. «Детям» не так повезло. Я слышу, как они хрипло кашляют, и вдруг осознаю, что понятия не имею, где Аарон. Я замедляю бег.

– А я ведь могла бы освободить тебя от этого проклятья, – говорит Дори.

– Где Аарон?

Нахлынувшая на меня паника заставляет Домохозяйку отступить. Улыбка Дори как будто светится в темноте.

– Я накопила здесь достаточно сил, чтобы вытянуть ее из тебя. Я могу выкачать из тебя проклятие, Мэйв.

– И что потом? – огрызаюсь я, оскорбленная тем, что она принимает меня за идиотку. – Добавишь ее силы к своей магии? Зачем, Дори? Для чего?

Дори выпрямляется во весь рост, и огонь начинает угасать. Я чувствую, как она управляет им, манипулирует. Призванные мною лепестки поднимаются в воздух, как будто их никогда и не сжигали. Это действует сила, которую она черпает посредством этих детей. Ее маленьких святых.