Каждый новый день

– Так вот: каждое утро я просыпаюсь в новом теле. Каждое утро, с самого рождения. Сегодня я проснулся в теле Мэган Пауэлл, вот в этом самом, которое сидит перед тобой. Три дня назад, в субботу, это был Натан Долдри. За два дня до того – Эми Трэн, которая приходила в твою школу и провела с тобой весь день. А в прошлый понедельник это было тело Джастина, твоего бойфренда. Тебе казалось, что ты ездила к океану с ним, но на самом деле это был я. Мы встретились тогда с тобой в первый раз, и с тех пор я не могу тебя забыть.

Я замолкаю.

– Ты смеешься надо мной, да? – восклицает Рианнон. – Точно, это шутка!

Я торопливо продолжаю:

– Тогда, на берегу, ты рассказывала о шоу «Дочки-матери», в котором участвовала вместе с мамой, и это был, вероятно, первый раз, когда ты видела ее в макияже. Когда Эми просила тебя рассказать что-нибудь о себе, чего ты никогда и никому не рассказывала, ты поведала ей о том, как в десятилетнем возрасте пыталась проколоть себе ухо, а она рассказала о случае с «Навсегда» Джуди Блум. Натан зашел к тебе в тот момент, когда ты просматривала диски, и спел песню, которую вы с Джастином пели во время поездки к океану. Сказал, что он кузен Стива, но на самом-то деле он приходил, чтобы увидеться с тобой. Натан рассуждал об отношениях, которые длятся дольше года, а ты сказала, что Джастин тебя любит, хоть этого и не осознает, и он ответил, что если любят всего лишь в глубине души, этого совершенно недостаточно. Я говорю все это для того… я хочу сказать, что все эти люди были мной. Хотя и всего лишь на один день. А сейчас я – Мэган Пауэлл, и до того, как снова превращусь в кого-нибудь другого, я хочу рассказать тебе всю правду о себе. Потому что я считаю, что ты – замечательная девушка. Потому что я больше не хочу продолжать встречаться с тобой в разных обличьях, прикидываясь, что вижу тебя в первый раз. Я хочу, чтобы ты всегда знала, что я – это я.

По ее лицу вижу, она мне не верит. Ищу хотя бы слабый намек на понимание – и не нахожу.

– Это Джастин тебя подговорил? – спрашивает она с раздражением. – И ты действительно считаешь, что это забавно?

– Да нет, мне вовсе не до смеха, – отвечаю я. – То, что я тебе рассказал, – истинная правда. Я понимаю, что все это отдает безумием. Но это правда, клянусь.

– Не понимаю, зачем тебе это все понадобилось. Ведь мы даже незнакомы!

– Выслушай меня. Пожалуйста. Ты ведь знаешь, что в тот день с тобой был не Джастин. Сердцем ты это понимаешь. Он вел себя не как Джастин. Он делал не то, что ты от него ожидала. Потому что это был не он, а я. У меня не было никаких особых намерений. У меня не было цели в тебя влюбиться. Но все же это произошло. Я не могу стереть это из памяти. Я не могу относиться к этому, как к чему-то незначительному. Встреча с тобой перевернула всю мою жизнь, заставила пожалеть, что я – такой. Впервые мне захотелось с этим покончить.

В ее глазах, в ее жестах все еще сквозит испуг.

– Но почему все-таки – я? Не понимаю.

– Потому что ты удивительная. Потому что ты добрая. Потому что ты красивая. Потому что в ту субботнюю ночь, когда я танцевал с тобой в подвале у Стива, все было как фейерверк. А когда мы лежали рядом на пляже, это были покой и безмятежность. Я знаю: ты думаешь, что в глубине души Джастин тебя любит, но я люблю тебя не в глубине души.

– Ну все, хватит! – вскрикивает она. – С меня достаточно, ясно тебе? Мне кажется, я понимаю все, что ты говоришь, хотя вообще ничего не понимаю.

– Но ты ведь знаешь, что в тот день это был не он?

– Я уже ничего не знаю! – Теперь она кричит так громко, что на нас начинают оборачиваться. Рианнон это замечает и снова понижает голос. – Я не знаю. На самом деле.

Глаза ее наполняются слезами. Я беру ее за руку. Она морщится, но все же не отдергивает руку.

– Я знаю, в это трудно поверить, – говорю я. – Знаю.

– Так не бывает, – шепотом произносит она.

– Бывает. Доказательство – перед тобой.

Когда я обдумывал предстоящий разговор, то рисовал себе в воображении два варианта развития событий: Рианнон могла воспринять разговор как откровение или его смысл мог вызвать у нее полное отторжение. Ну а на самом деле оказалось, что мы застряли где-то посредине. Она не верит, что я говорю правду: то есть не до такой степени, чтобы действительно поверить всему. А с другой стороны, она не возмутилась и не стала отстаивать ту первую мысль, что пришла ей в голову (будто это просто чья-то жестокая шутка). Я понимаю, что не буду сейчас продолжать убеждать ее. Поступлю по-другому. И не сейчас.

– Послушай, – говорю я, – а что, если нам встретиться здесь завтра, в это же время? Тело будет совсем другое, но личность останется прежней. Не будет ли тебе легче поверить?

Она настроена скептически:

– А разве ты не сможешь просто подослать кого-нибудь?

– Конечно мог бы, но зачем мне это делать? Это ведь не шалость. Не шутка. Я так живу.

– Должно быть, ты сумасшедшая.

– Ты же знаешь, что это не так. Ты прекрасно это знаешь.

– В конце концов, это же просто смешно!

– Не поверишь, – я понимаю.