Каждый пред Богом наг

Они поехали поездом: почти 7 дней. Дорога оказалась потрясающей красоты: Уральские горы, вдоль реки Чусовой, самые что ни на есть исторические сибирские города, окаём южного берега Байкала, сибирские леса — если обо всём этом просто написать путевые заметки, то они составят целый толстый путевой дневник! Они вышли на станции, которую им назвал Вова (немного не доезжая до Владивостока), и, хотя поезд немного опоздал от расписания, но Вова их там всё равно ждал и повёз в военный городок на данной ему машине, старой легковой развалюхе, однако доехали нормально.

На въезде в городок их документы долго проверяли. Они прожили там ровно неделю, как и было указано в их допусках, обратные билеты, тоже на поезд, но уже из Владивостока, у них были куплены ещё дома. Жили они в небольшой, но только для них двоих комнате большого общежития. Комната была почти голая, очень холодная, а уже наступил октябрь, но топили очень хило, видимо, готовились по-настоящему обогревать комнаты с приходом ядрёной сибирской зимы, но — ладно. Обстановка была по принципу «ничего лишнего, только самое необходимое»: две простые солдатские койки с двумя одеялами каждая, простой стол, такой же простой одёжный шкаф, три стула — всё. Кухня и бытовые удобства были общими и находились в конце длинного коридора, что никак не испугало ни Таню, ни Вовину маму, как ни странно. Ах, да, ещё в комнате был холодильник, и Вова специально забил его заранее купленными продуктами. Был ещё электрический чайник, так что чай можно было попить в комнате. Вова жил в другой комнате, вдвоём со своим сослуживцем.

В первый же вечер, как мама Валя и Таня прибыли (а приехали они уже совсем ввечеру), Вова заранее накрыл для них праздничный стол, как умел, но видно было, что очень старался и получилось очень торжественно, потом позвал в гости несколько сослуживцев, чтобы познакомить их с мамой и двоюродной сестрой. Все ребята были офицерами, все — со свободным владением разными восточными языками: вьетнамским, кхмерским, японским, китайским (разные наречия), корейским, тайским. Все, кроме Вовы, были из военных семей, все, кроме Вовы, имели очень высокопоставленных отцов, все прибыли сюда на работу исключительно по собственной воле, хотя отцы могли каждого из них запросто пристроить на самых тёплых местечках в самых солидных городах Родины. Эти ребята не захотели.

Вечер начался! Мама Валя и Таня отлично понимали, что остановить этот несущийся под откос поезд им не под силу, а ребятки-офицеры, те самые, которые с блестящим ВЛАковским образованием, с ещё не успевшим слинять столичным лоском, со свободным владением разными восточными языками пили исключительно водку, пили так, как, наверное, раньше дремучие, полуграмотные, полудикие мужики напивались: до полного умопомрачения, до полной отключки. И Вова вместе с ними. Мама Валя и Таня водку совсем не пили, но Вова это предусмотрел и специально для них припас бутыль сухого вина. И хотя мама Валя за столом в вечер приезда старалась быть весёлой, общительной, это у неё почему-то плохо получалось, Таня же и вовсе скукожилась, поднимала свою рюмашку, когда требовалось, покушала немного того, что Вова для них приготовил (очень просто: сыр, колбаса, огурцы и всякие консервы) и потом весь этот вечер, перешедший в ночь, сидела тихо-тихо, как пришибленная, так что на Вовиных сослуживцев, скорее всего, произвела впечатление полудурочки.

По утрам Вова уезжал на работу на служебном автобусе вместе с другими ребятами, возвращался поздно, всегда заходил к матери и Тане, но о работе вообще ни полслова не говорил, спрашивал, что посмотрели в городке мать и Таня, что прикупили в магазинах и о прочей ерунде. Потом он уходил в свою комнату, и они не видели его до следующего вечера. Городок был не такой уж и маленький, там были и деревянные дома, и малоэтажные блочные, в которых жили семьями. Были школа-восьмилетка, магазины, аптека, однако не было больницы, а поликлинику изображал некий домик с помещением для приёма больных и с комнатой на несколько коек для тех, кого надо было всё же госпитализировать, не дожидаясь приезда квалифицированного врача из ближайшего города. Там работали два врача-терапевта, приехавшие из каких-то городов со своими семьями, и две фельдшерицы, из местных. В крайних случаях вызывали из ближайшего города или из большого села «Скорую», которая зимой в сильный буран никаким образом не могла доехать скоро. Ну, а если у кого-то из жителей городка зуб ночью разболится, хоть на стенку лезь, или начнутся преждевременные роды, или ещё какая напасть случится, сбой в человеческом организме, то тут уж только на бога приходилось уповать: пока «Скорая» доедет, а терапевты, хотя и делали всё, что могли, но однако же — не боги.

Люди, которых называли «местными», укоренились в городке кто за несколько лет, а кто и за десятилетия: ведь кто-то должен был работать продавцами в магазинах, уборщицами, учителями в школе, фельдшерами.