Каждый умирает в одиночку

Я коснулся кнопки на фонаре. Луч упал на Бетилло, когда он стремительно, хотя и пошатываясь, надвигался на меня. Его широкое, приплюснутое лицо было злобным от боли и животной ярости. Я нырнул под правый свинг, который бы, наверное, снес мне голову, если попал бы по ней, уронил фонарь и ударил его по шее с глухим звуком, который прозвучал подобно топору, врезающемуся в мясо. Он потерял равновесие и упал. У меня не было ни секунды на то, чтобы прийти в себя, поэтому я прыгнул на него сразу и приземлился обеими ногами ему на грудь, вышибая из него дух и раздавливая его. В результате я растянулся на полу рядом с ним, но он был готов. Я отпрянул от него и вскочил на ноги, хватая фонарь, чтобы посмотреть на результат своих агрессивных действий. Он лежал на спине, пытаясь набрать воздух в раздавленную грудь, его тело и ноги при этом извивались и бились.

Нагнувшись над ним, я схватился за его длинные жирные волосы и ударил головой об пол. Глухой звук потряс комнату. Его глаза закатились, и он потерял сознание.

Вся эта ожесточенная животная борьба заняла примерно полминуты. Часто и тяжело дыша, я снова наклонился над ним, чтобы удостовериться, что он без сознания. Судя по его виду, он не придет в себя в ближайшие часы, если он вообще когда-либо придет в себя. Я расстегнул его пиджак, надеясь обнаружить пистолет, однако тщетно. Я выпрямился, поднял фонарь. Интересно, почему в комнате не появился Тендер? Мы наделали такой шум, от которого и мертвый проснулся бы.

Я подошел к двери, открыл ее и выглянул в темноту. Внезапно тишину нарушил приглушенный звук пистолетного выстрела. Я пригнулся, думая, что кто-то стреляет в меня. Затем последовало еще три выстрела, их грохот раскатился по дому, оглушая меня. Кто бы ни стрелял, он стрелял не в меня. Вспышек не было, хотя гремело поблизости.

Я припал к стене, обливаясь потом и прислушиваясь. Резко хлопнула дверь. Вдоль прохода наверху раздались шаги, хлопнула еще одна дверь. Затем снова наступила тишина.

2

Я не испытывал особого желания подняться по лестнице. У меня не было ни малейшего представления о том, на что или на кого я мог наткнуться, без пистолета я чувствовал себя таким же незащищенным, как и улитка без раковины. Но мне пришло в голову, что наверху кого-то убивают и, возможно, мне надо посмотреть, могу ли я чем-нибудь помочь. Я подумал, что, если выберусь из этой заварушки, надо будет пойти к врачу, чтобы обследовали мою голову.

По лестнице я прополз на четвереньках. На полпути я попал в облако пороховых газов. Я бесшумно продолжил подъем, стараясь двигаться осторожно, но как можно быстрее.

На верху лестницы я решил рискнуть, включил фонарь и осмотрел короткий проход. Рядом с тем местом, где я стоял на четвереньках, была открыта дверь, из нее в луч света лениво выплывало облако пороховых газов.

Никто не стрелял в меня в упор, и я начал надеяться, что парень с пистолетом удрал. Но я все еще осторожничал и прислушивался, оставаясь на четвереньках. Через пару секунд я привык к звуку своего сердцебиения и крови, стучавшей в голове, и смог разобрать другой звук: звук дыхания, доносящийся из комнаты. А потом я расслышал другой звук, звук, от которого меня по коже подрал мороз: равномерное «кап-кап-кап» воды или еще чего-то.

Я взял себя в руки, встал и подошел к двери. Когда я зашел в комнату, мне в нос ударил запах кордита. Здесь кто-то задыхался и хрипел так, что от страха у меня зашевелились волосы. Я включил фонарь. Луч выхватил из темноты картину, которая снится мне до сих пор. Я лихорадочно стал нащупывать выключатель; спустя мгновение комната наполнилась резким белым светом.

Помещение было маленьким, прямо передо мной стояла кровать, на которой лежал мужчина, одетый лишь в одни пижамные штаны. Середину его белой волосатой груди украшали два больших отверстия от пуль 45-го калибра, по его ребрам, блестящим, темно-бордового цвета, ручьем стекала кровь. Третья пуля вскрыла яремную вену, из раны ужасающей алой струей хлестала кровь, ударяя по ближайшей стене и стекая по ней на пол.

На то, чтобы узнать мужчину на кровати, у меня ушла всего пара секунд. Перепачканное кровью, мертвенно-бледное лицо выглядело так, словно кто-то приготовил его для показа ужасов на выставке восковых фигур. Но это был Тейлер. Ошибиться я не мог.

Помочь ему было нельзя. Чудо, что он все еще был жив. Даже если бы я смог перекрыть артерию, все равно были еще отверстия в его груди.

Он лежал не шевелясь и смотрел на меня: его синевато-серые глаза не были испуганными; жизнь уходила из него, выплескиваясь на стену и капая на пол.

— Кто сделал это? — спросил я, нагибаясь над ограждением кровати. — Давай, ты еще можешь говорить. Кто сделал это?

Даже несмотря на то, что он умирал и его легкие тонули в крови, он попытался говорить. Его губы двигались, его челюсть подергивалась, но и только. Все же он смог сообщить мне кое-что. Медленно, с усилием, он поднял руку и указал на что-то. Я проследил взглядом направление его указательного пальца и обнаружил, что смотрю на шкаф.