Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Внимание: я знаю, в целом это сцена из серии «Почему бы тебе просто не убраться», вероятно, со вполне здоровыми гневными возгласами вроде «Не твоего ума дело!». Я понимаю, как и тогда понимал, что зачастую подобную тактику применяют с целью остановить пытливого человека, сующего повсюду свой нос (меня), чтобы он не узнал чего-то о том, кто просит его попридержать коней (в данном случае о Софии). Такую ситуацию нельзя путать со сценой «Ты тут вообще ни при чем», которая стала бы проблемой Кроуфорда, а не моей. Но мотивы Софии были мне ясны. Если я устранюсь и Майкл покинет курорт в наручниках, деньги останутся при мне. И я не буду держаться за них еще три года, тем более двадцать пять, а потрачу их. Или раздам. В действиях Софии я не усмотрел попытку отвести внимание от нее самой, скорее ею двигало желание убрать с доски фигуру Майкла, чтобы оставить деньги на разграбление. И если она хотела возвести на него ложное обвинение, то старалась бы лучше, подстрекала бы меня, а не предостерегала. Я был убежден, что в корне ее побуждений лежит эгоизм, а не кровожадность.

– Эрнест? – раздался чей-то голос от двери. Я обернулся и увидел Джульетту, она заглядывала в бар. – Полицейский Кроуфорд говорит, что теперь можно.

Принимая сообщение, я махнул рукой, встал и сказал Софии едва ли не извиняющимся тоном:

– Мне нужно выслушать его. По крайней мере, узнать, есть ли у него алиби на прошлую ночь.

– О, теперь я понимаю. – Она игриво хлопнула меня по руке. – Эрни, да ты ревнивец.

– Я не…

– Брось! Тебе плевать на Зеленые Ботинки. Ты просто хочешь знать, где на самом деле были Майкл и Эрин прошлой ночью.

Вы понимаете, в какой сцене мы сейчас находимся. Она называется «Секс – это всегда мотив».

– Он солгал мне. Нам. Я хочу понять почему.

– Целых два раза, вообще-то.

– А?

– Он солгал тебе дважды. Мебель? Какое-то хранилище? Серьезно? Это просто чудовищно. Могу поспорить, все его барахло лежит у Люси, как перед посадкой. Они были вместе, когда он отправился в тюрягу, ты не забыл? – София покачала головой, мол, разве это не очевидно?

– Я что-то не улавливаю, к чему ты клонишь?

– Эрни, спроси его, что в этом чертовом фургоне.

Глава 17

Джульетта ждала меня в коридоре. Сперва я решил, может, она приняла недостаток автоматизма в моих действиях за знак, что я совсем тупой и не смогу по стрелочкам дойти до сушильни, но потом сообразил, что она ведет меня в противоположном направлении. Я понятия не имел, куда мы двигаемся. Иногда в подобных книгах на первой странице помещают карту, и план курорта мог бы мне сейчас пригодиться.

– Мы не познакомились, как полагается, – сказал я, пока Джульетта петляла между хозяйственными тележками, изрыгавшими с боков пушистые белые полотенца. – Меня зовут Эрн.

– Как урна для праха?[7]

– Это сокращение от Эрнест.

– Ну тогда вас так и нужно называть, да? – сказала она без тени смущения.

– Вы бы поладили с моей матерью. – Я обошел оставленный у одного из номеров столик на колесиках со сценой преступления: две смятые банки от энергетического напитка и растерзанная плитка шоколада. – Она тоже считает меня занудой.

В конце коридора Джульетта остановилась у двери без номера – значит это не комната для гостей, догадался я, – вставила ключ в замок и повернулась ко мне, прежде чем открыть его.

– Знаю, вам не терпится увидеть брата. Но это ненадолго. – (Я заметил, что губы у нее обветрены, как часто бывает у альпинистов, кожа на них шелушилась и была покрыта расщелинами, по которым с помощью ледоруба можно взбираться наверх.) – О, кстати, я Джульетта. – (Наконец-то представилась. Мой редактор издал вздох облегчения.) – Я помогала вам надеть цепи.

Она преподнесла это как некую новую информацию, так что мне пришлось сказать:

– Я помню, – чтобы слегка осадить ее, но голос мой прозвучал более сдавленно и хрипло, чем я рассчитывал. Оглядываясь назад, думаю, даже довольно сексуально. Джульетта рассматривала меня еще секунду.

– Очевидно, я произвела впечатление. Вы уже пригласили меня встретиться с вашей матерью. И перестаньте пялиться на мои губы.

Я не сказал ей, что думал о том, как отшелушить их, а не поцеловать, но в любом случае почувствовал, что заливаюсь краской.