Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Майк глотнул колы, сморщился, вероятно от проникшего в открытую банку привкуса потных ног, и продолжил:

– Так вот, Алан связался со мной. Ни с того ни с сего, понимаешь. Я не искал проблем себе на голову. Он сказал, мол, у него есть кое-что для меня. И он пришлет мне это. Вообще, он сказал, что с тобой тоже поговорил. Вот почему я привез его к тебе той ночью. Я подумал, если он повторит тебе то, что рассказал мне, ты тогда… поймешь, что случилось.

– Может быть, он хотел вызвать у тебя доверие. – Я откинулся на спинку стула. – Но я тут ни при чем. Я его в жизни не видел.

– Да и нет. – Майкл пожал плечами, как будто моя уверенность в том, с кем я знаком, а с кем нет, – это вопрос, на который можно смотреть по-разному. Не успел я возразить, он заговорил снова: – Я догадался, что Алан не общался с тобой, иначе и быть не могло. Откуда тогда твое изумление и смущение тем утром, не говоря уже о том, что ты не изменил показаний, узнав его имя. Но ты встречался с ним.

Я решил опровергнуть это, но Майкл подался вперед и надавил одним пальцем на три части моего тела: на живот, на бедро и в центр груди. Он проделал это медленно, ритмично, каждый тычок – такт. В голове у меня раздавалась фраза из знакомых слов, совпадавшая с движениями брата, только при этом Майкл молчал.

Я покажу тебе, куда выстрелил. Сюда, сюда и сюда.

Глава 20

– Бо́льшую часть жизни я старался забыть об отце. – Говоря это на выдохе, я пытался быстро расставить по порядку то, что говорил мне Майкл, и одновременно просеять это в поисках правды.

Я сознательно не вникал в подробности смерти отца; не считал, что он заслуживает моего внимания после того, что сделал и как умер. Сияние славы не окружает человека, погибшего в перестрелке с полицией. Это не была геройская смерть, которой можно гордиться. О такой смерти лучше забыть. Вот почему во время процесса над Майклом имя Алан Холтон не зажгло в моей голове мигающего маячка. Марсело убедил суд учесть признание вины на ранней стадии и потому опустил печальную историю бывшего копа, в результате тогда я так ничего и не узнал. Надавив хорошенько на память, я увидел мужчину, стоящего перед моей матерью и пачкающего сливками с торта ее платье. Заметил ли я золотой значок на лацкане с фамилией «ХОЛТОН»? Или эту вспышку воспоминания спровоцировал рассказ Майкла? Наступил ли тот самый момент, о котором я ему рассказывал, когда сам не понимаю, что реально, а что придумано мной? Извините меня, достойные доверия рассказчики так не поступают. У полицейских вообще есть значки с фамилиями?

Отбросив эти мысли в сторону, я, к удивлению Майкла, сказал:

– Это ничего не меняет. Ты все равно не имел права поступить так с Аланом. И не оправдывает поступок Алана по отношению к отцу. Но… – Я был уверен, что занимаю очень неканнингемовскую позицию, сочувствуя врагу. – Отец нарушил закон, его застали на месте преступления в момент ограбления, и он прострелил шею напарнику Алана. Если Холтон тот, о ком ты говоришь, он просто отстреливался.

– Этого я не отрицаю, – сказал Майкл. – Но подумай вот о чем. Мы росли в роскоши? Наш отец ездил на крутой тачке? Мама носила дорогие украшения? Немного мы нажили от отцовских преступлений. Он нарушал закон, чтобы кормить нас, заботиться о нас. Я не говорю, что это правильно, но он делал это не для того, чтобы набить карманы. Он был не из таких.

– Это очень лестный взгляд на нашего родителя, – заметил я.

– Ты послушай, что рассказал мне Холтон. Я знаю, это правда. Кто станет врать на последнем издыхании? – Майкл явно расстроился, что я не похлопал его по спине, узнав, что это Алан спустил курок и застрелил нашего отца. Он до сих пор не склонил меня на свою сторону и понимал это. Потянувшись за своей колой, Майкл припомнил вкус и поставил банку обратно, так и не отхлебнув; вместо этого, поработав нижней челюстью, сглотнул слюну и откашлялся. – Отец связался с одной компанией. Бандой ее не назовешь. Коллеги? – Майкл хохотнул. – Они называли друг друга Саблезубыми. Группа начала расти, приоритеты изменились. Они превратились из грабителей, которые время от времени торговали наркотой, в наркодилеров, которые иногда воровали. Перешли и к более серьезным делам. Все чаще стали прибегать к насилию, принуждению. Кому-то пришла в голову идея, что получать выкупы – это лучше, чем грабить или возиться с наркотиками. Отец прочертил линию, которую не переступит, и когда Саблезубые начали заходить за нее…

Тут в моей голове всплыло на поверхность кое-что из сказанного мне матерью в библиотеке: «Плохой человек, который считает себя хорошим, – вот что создало ему проблемы».

– Отец соскочил? – прервал я Майкла.

Лучше бы мы сейчас сидели в библиотеке, это более подходящее место для грандиозных обобщений.

Брат кивнул: