Каждый выбирает для себя

— Да, что не говори, а в сказочную синюху я тогда удачно попал, — он довольно хмыкнул, глядя как Кир ожесточённо приплясывает на обстрекавшем его стебле вредного растения. После ярко-синих полос синюхи, крапива никак Степану не вредила.

— Тебе повезло, что Баюн тебе напел и ты спал всё время, пока синюха действовала, — напомнила ему Катерина. — По мне так лучше крапива. Ладно, зови наших! Уже далеко ушли.

Степан затрубил в рог, и они стали ждать Волка. Как вдруг в стремительно спускающейся темноте мелькнул алый свет. Катерина испуганно вздрогнула. Мальчишки выхватили мечи. Свет приближался, словно плыл по воздуху над бескрайним морем папоротника, которым зарос весь лес.

Цветок летел медленно, сам по себе, не касаясь папортниковых лап. Он остановился совсем рядом с замершими на поляне Катериной, Степаном и Киром. Каждый из них услышал вопросы, произнесенные вкрадчиво, ласково и мягко.

— Что бы ты хотел? Какое твоё самое заветное желание? Попроси меня и я исполню его…

Казалось, что мир исчез. В полной темноте есть только алый свет такого близкого цветка. Протяни руку и всё блага, которые существуют на свете — твои! Только дай ему возможность добраться до своего сердца…

Первым от наваждения освободился Степан, ему померещились ледяные пальцы на плечах, он затряс головой и золотой кладенец грозно очертил границу. Кир припомнил бабушкин старенький дом и совиный меч закрыл вторую сторону треугольника. Катерина стояла устало опустив голову и к ней медленно приближался алый цветок, напоминавший какую-то хищно открытую пасть.

— Катя!!! Катерина!!!!! — мальчишки пытались дозваться до неё.

— Что ты хочешь? Нет, не золото… Это тебе и предлагать смешно… Ты хочешь, чтобы ты знала как и что делать правильно! Чтобы не сомневалась… Это проще простого. Дай мне добраться до твоей руки, и я тебе объясню. Не надо жалеть… Не жалей их. Что тебе до них? Ты спасла человека, вернула ему жизнь, княжество, семью, ещё жизнь сына впридачу, а ему мало, мало… Он тебя поймать в ловушку хочет, чтобы ты ему служила. Так что его жалеть? Ты думаешь, что те, кому ты помогла, помогут тебе? Хоть пожалеют? Нет, нет… Так зачем жалеть их??? Дай мне руку. Я лягу в неё, и проберусь по сосудам в сердце, закрою его, сберегу для тебя. Сердце не надо тратить. Нам будет так хорошо! Ты не будешь сомневаться, переживать, плакать и расстраиваться, жалеть и сочувствовать. Зачем? Ради кого? Им всём всё равно всегда мало, мало! Им всегда будет мало. Думай о себе. Протяни руку, — шептал в ушах вкрадчивый голос цветка.

— Ты будешь жить для себя. Только для себя. Избавишься от ненужно, лишнего, от того, что тянет силы. От этого надо избавляться! Дай руку, дай мне сердце… Своё сердце…

Катерина глубоко вздохнула. — Пошёл прочь! Сгинь! Я не для благодарности делаю то, что делаю. И не для того, чтобы мне помогали в ответ. Что хочет князь, не моё дело, Бог ему судья, не мне его судить, я отвечаю только за себя!

Цветок был совсем рядом, и его словно откинуло назад, в темноту, туда, откуда он появился. Мальчишки не услышали её слов, но зато отчетливо увидели как яркая алая вспышка отлетела от Катерины и погасла далеко в темноте. Одновременно над их головами затрещали сучья и на поляну бесшумно опустился Волк и очень шумно затопали копытами трое сказочных коней. Жаруся ярко осветила лица побледневших мальчишек и совершенно измученную Катерину. Баюн подозрительно принюхался к папоротникам со спины Сивки и велел срочно улетать подальше из этого поганого леса.

Избушку раскатали далеко от той сказки, на берегу неширокой говорливой речушки. Катерина, с трудом спустилась со спины Волка и добрела до берега, провожаемая его встревоженным взглядом. Она умывалась и полоскала в воде руки, пока не закоченела.

— Что с тобой? — Волк сел рядом и Катерина уткнулась в его тёплый бок. — Что случилось?

Она покачала головой. — Просто очень устала и испугалась. Можно я так ещё посижу?

Баюн в избушке очень озабоченно выслушивал рассказ Кира и Степана.

— Блин, реально страшно! Цветочек этот как пасть. Так ааам, и сожрёт. И он к Катьке ближе, ближе, ближе. А потом как отлетит и погас далеко где-то.

— Он точно отлетел? Отлетел, а потом погас? — Кот спросил даже испуганно как-то.

— Точно. Далеко отбросило. Он же красный, в темноте было хорошо видно, — мальчишки кивали головами.

— Фууух, тогда хорошо. — Кот сам себе не признался, но пока он не услышал этих слов, лапы у него тряслись от страха. Он выглянул в окошко, а потом и выпрыгнул туда, отправившись к своей сказочнице, которой цветок папоротника явно предложил совсем не смартфон и не новые шмотки.

— Катенька, а что он предлагал? — Кот возник над Катиным плечом и настойчиво потерся о её руку.

— Уверенность. Уверенность в том, что я делаю правильно, — очень устало ответила Катерина. — Мне её и правда не хватает. Но спасибо, такая уверенность как этот цветик мне предлагал, и даром не нужна и в придачу не нужна!

На утро Катерина сначала решила не вставать. Мышцы ныли, а что хуже всего, надо было думать! Думать о том, то делать с Ратко и его отцом.