Каждый за себя, а Бог против всех. Мемуары

Однако сначала я испытал короткий период истинной набожности. Сегодня мне самому трудно это понять, меня это удивляет. На какое-то время я даже стал служкой в церкви, за что Тиль осыпал меня насмешками – и я внезапно сообразил, что так можно докатиться и до унылого святоши. В душе я стремился к более радикальной форме христианства и через некоторое время примкнул к небольшой группе ровесников, которую у меня в семье прозвали «союзом святых». Мы мечтали об идеализированной общине ранних христиан, что было очевидной выдумкой. В качестве современного примера для подражания нас очень впечатлял иезуит патер Леппих, выступавший на улицах по всей Германии и имевший множество восторженных поклонников. Леппих с его радикальностью очень сильно притягивал подростков. Когда я присмотрелся к нему получше, демагогия Леппиха насторожила меня. А вскоре она стала казаться мне откровенно подозрительной, и тут-то и закончился мой личный этап религиозного радикализма. «Союз святых» увлекся идеями немецкого движения «Перелетных птиц» начала ХХ века[11] и организовывал походы в том же духе: для начала мы отправились в Охрид на границе Югославии, Греции и Албании. Во время этого путешествия мы шли пешком вдоль албанской границы. Албания меня восхищала. После войны под предводительством Энвера Ходжи в этой стране был выстроен бастион радикального коммунизма китайского толка, наперекор Советскому Союзу. Тогда, в пятидесятые, Албания была наглухо закрыта, получить визу было невозможно. Это была таинственная terra incognita. Позже я и в одиночку путешествовал вдоль ее границ, но до сих пор ни разу так и не посетил Албанию. Это одна из стран, где я страстно желал бы побывать, но, наверное, она так и останется неизведанной.

Далекое эхо Бога, чего-то трансцендентного ощущается во многих моих фильмах. Сами названия, как я вижу теперь, нередко содержат такого рода отсылки: «Каждый за себя, а Бог против всех»; «Агирре, гнев божий»; «Бог и обремененные»; «Проповедь Гюи»; «Вера и валюта» и «Колокола из глубины», фильм о вере и суеверии в России. Несколько лет назад, в 2017 году, у меня состоялась публичная беседа с куратором Полом Холденгребером, чье глубокое понимание культурных взаимосвязей я очень ценю, и называлась она очень характерно: «Экстаз и ужас в уме бога» (Ecstasy and Terror in the Mind of God). Тогда среди прочего мы долго говорили о джунглях Амазонки как о еще не завершенном ландшафте, созданном Богом во гневе. И один из нас – то ли он, то ли я, сейчас уже и не упомню, процитировал заключительный пассаж из моей книги «Завоевание бесполезного», как если бы это и было мое описание Бога. Эти последние строки книги рассказывают о возвращении в те места, где я снимал «Фицкарральдо» и где гнев божий ощущался столь непосредственно: «Я оглянулся: вокруг в клубах тумана, словно в испарениях гнева и ненависти, стоял девственный лес; река же в величественном безразличии издевательски и надменно уносила прочь все: людские невзгоды, бремя мечты и муки времени».

11. Пещеры