Казнь королевы Анны

Но прежнее безмолвие царило над равниной, и глухой рокот волн вдали был единственным звуком, который доносился до Генри Перси. Он вскочил на коня и отправился дальше.

Между тем облака, бродившие по небу, собирались в сплошную тучу, воздух стал сырым и холодным, ветер сделался резче. Лорд ехал все по той же бесконечной тропинке, но вскоре заметил, что местность изменилась: кое-где появился кустарник; мелкий дождик, накрапывавший уже некоторое время, перешел в ливень, и порывистый ветер превратился в бурю.

Вода ручьями лилась по плащу Генри Перси; он чувствовал, что конь его дрожит под чепраком ярко-красного цвета, но смелый путешественник сохранял присутствие духа. Наступившие сумерки еще более осложнили путь, но он ехал вперед ровным, медленным шагом; мрак становился гуще, ничто не показывало, что он приближается к населенным местам. В довершение всего Генри Перси заметил, что сбился с тропинки, по которой ехал. Он хотел сойти с лошади, но в ту же минуту увидел вдали небольшой огонек, блеснувший как звездочка в темноте.

Через некоторое время лорд поравнялся с домиком самой жалкой наружности; по безвкусно размалеванной вывеске, приделанной к фронтону, он узнал, что этот дом – трактир.

Сойдя поспешно с лошади, он постучался в дверь, и ему открыли.

У пылавшего очага стояла молодая и красивая женщина. Она пододвигала уголья к большой сковороде, на которой поджаривалась рыба.

Невдалеке на деревянном стуле сидел мальчуган с неприятным, болезненным лицом. Он был горбат.

Когда дверь открылась, он обратил на Перси глаза, светившиеся умом и любопытством.

Мужчине, открывшему дверь, было под пятьдесят: это был человек самой антипатичной наружности; шрамы, изрезавшие его угрюмое лицо, усиливали неприятное впечатление, которое оно произвело на Перси. Он тоже, по-видимому, вернулся домой недавно; у него были мокрые волосы и сапоги, покрытые невысохшей грязью.

– Позволите ли вы мне остаться у вас до завтрашнего дня? – спросил лорд Перси.

– Конечно! – отвечал отрывисто хозяин, внимательно оглядывая коня, лицо и платье путешественника.

Конь был великолепен, костюм, наоборот, чрезвычайно скромен, а голос и манеры обличали человека, занимавшего почетное положение в жизни.

Мистер Алико, трактирщик, перевидал немало людей всяких сословий, он прошел огонь и воду и смело причислил лорда к лицам выдающимся.

– Потрудитесь войти, – проговорил он вежливо и заметил как будто вскользь: – Ваш конь великолепен!

Но Перси отвечал на это замечание лишь совершенно рассеянным и апатичным взглядом.

«Он или не знаток, или не дорожит этим чудесным животным», – подумал Алико и спросил вслух:

– У этого коня есть, вероятно, кличка?

– Называйте его как сочтете удобным, но отведите поскорее в конюшню, – отвечал Генри Перси, несколько раздосадованный любопытством хозяина, – и дайте ему корм… Я заплачу за него и за себя.

– Все будет исполнено, – проговорил трактирщик, уводя утомленное и продрогшее животное.

– Мама! – сказал уродец, обращаясь к красивой женщине, стоявшей у огня. – Нужно добавить рыбы. Приезжий, верно, голоден, и нам придется остаться без ужина.

– Молчи, болтун! – ответила женщина с улыбкой.

– Ваш сын говорит правду, – вмешался Генри Перси. – Вам следует действительно подумать о себе, так как я страшно голоден!

– Мы предложим вам все, что у нас есть, – ответила хозяйка, осторожно сняв сковороду и проходя в соседнюю неказистую комнату, которая служила буфетом и столовой.

Генри Перси и мальчик остались с глазу на глаз; ребенок продолжал внимательно смотреть на путешественника. Догоравшее пламя придавало какой-то фантастический вид этой детской фигурке с безобразным горбом. Мальчуган грыз орех и сильно походил на обезьянку.

Граф Перси всецело погрузился в свои думы, забыв о присутствии этого странного создания.

Он снял перчатки из буйволовой кожи, и ребенок приметил, как на левой руке блеснуло золотое кольцо.

Граф вынул из кармана письмо, уведомлявшее его о состоянии здоровья Екатерины, и так как оно промокло насквозь, то он бросил его в огонь.

Когда граф снял плащ и вынул из него зеленый кошелек, мальчуган рассмотрел в нем браслет, несколько золотых и ключик из того же дорогого металла.

Ни одна подробность не укрылась от зорких и умных глаз уродца, и, когда Перси сел и погрузился в думу, ребенок проскользнул, как тень, в другую комнату.

Через несколько минут молодая хозяйка поспешно вошла в комнату и доложила графу голосом, выдававшим сильное волнение, что ужин на столе.

Граф Перси последовал за ней в столовую, где застал хозяина, который вошел с другого хода.

– Вы покормили лошадь? – спросил спокойно граф.

– Да, милорд, – отвечал почтительно трактирщик.

Но граф Нортумберленд был слишком осторожен, чтобы попасться на удочку.

– Кто же из нас милорд? – произнес он насмешливо.

Трактирщик не отвечал на этот искусно поставленный вопрос.