Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649

Республиканское правительство отказалось терпеть статуи и портреты короля в общественных местах. Статуя у Новой биржи, богатого торгового центра в Лондоне, была убрана. Бронзовая статуя (автор – Ле Сюэр) в садах Уайтхолла была продана подрядчику на переплавку. Но тот предусмотрительно закопал ее, хотя предложил легковерной публике большое количество карманных ножей, якобы сделанных из расплавленного металла. Когда Карл II вернулся, у этого преданного королю человека появилась возможность торжественно представить статую в целости и сохранности. В настоящее время она стоит на Уайтхолле.

Люди в партии власти были гораздо больше озабочены, чтобы помешать хождению роялистской литературы, но хотя «сопротивление» новостных листков наряду почти со всеми другими существующими газетами было погашено законом о новой беспощадной цензуре осенью, Eikon Basilike бросила вызов усилиям правительственных сторожевых псов, как и ряд менее значительных книг, баллад и плакатов. Большинство из них имели форму горестных стенаний по поводу смерти короля иногда в стихотворной форме. Немногие предлагали внятные политические аргументы. Статья «Обвинение против короля снято, или Король оправдан народом Англии» появилась в середине февраля без имени автора и типографа, но датированная как «в первый год рабства Англии». Это была компетентная и в целом сдержанная защита короля. Такое же анонимное произведение «Инквизиция жаждет крови» было более любопытным. Автор исследовал широко распространенную клевету, что король потворствовал мнимому убийству своего отца Бэкингемом. Он, разумеется, отрицал, что Карл имел какое-то отношение к смерти своего отца, но при этом утверждал, что если так и было, то он перестал отвечать за это перед законом, как только стал королем, «так как корона стирает все пятна».

Но самая эффективная пропаганда за короля оказалась разрешенная самим правительством публикация текста судебного разбирательства. До конца февраля судьи уже полностью раскаялись в своих поспешных действиях, и дальнейшая публикация протоколов суда была запрещена под надуманным предлогом, что в печати циркулируют их неточные и неразрешенные версии, хотя нет никаких доказательств, что какая-либо из статей отличалась от текстов, уже прошедших цензуру. Ближе к концу того года, в ноябре, был арестован один типограф за нарушение постановления. Но он всего лишь перепечатал статью из «Безупречного изложения», первоначально вышедшую с одобрения Мэббота.

Запрет на дальнейшую публикацию пришел слишком поздно, чтобы изменить впечатление, которые произвели первые сообщения на всех, кроме самых убежденных оппонентов короля. И они почти сразу нанесли сильный ответный удар. В один и тот же день вместе с Eikon Basilike вышла статья Джона Кука «Король Карл, его дело, или Воззвание ко всем разумным людям». В ней была изложена суть обвинительной речи, которую король не смог произнести в Вестминстер-Холле, предисловием к чему было яростное нападение на короля и на всех, кто оказался достаточно глуп или грешен, чтобы защищать его. «Благословенный Боже, какие отвратительные грехи таятся у них в груди, из-за которых этот человек мог бы остаться жив!» Он перечислил политические грехи, которые совершил Карл, случаи его «уклончивости и кровожадности» и отверг теорию, что король не может совершить ничего дурного, вроде «богохульства в адрес великого Бога истины и любви, так как не ошибаться может только Бог». Что касается мужества, продемонстрированного на эшафоте королем и другими роялистами, то это свидетельствовало не о добродетели, а скорее об обратном, так как показало, что они до последнего были озабочены внешней стороной этого грешного мира. В заключение он выразил надежду о несбыточном, на то, что заблуждающиеся роялисты изменят свою точку зрения и «присоединятся к честным людям в построении государства на благородных принципах справедливости, свободы и сострадания к бедным».

Теорию народного полновластия более понятно защищал Джон Мильтон, чья статья «О должности королей и магистратов» появилась четыре дня спустя, 13 февраля, хотя лишь в октябре того года он закончил свой ответ на Eikon Basilike по поручению правительства. Это было пошаговое развенчивание благочестивых мыслей короля с рядом язвительных комментариев к тексту, включая насмешливое открытие, что одна из молитв была скопирована не из благочестивого труда, а взята из «Аркадии» сэра Филипа Сидни.