Казнь Мира. Книга первая (СИ)

Колдун, погрузившись в себя, бродил из угла в угол и каждый раз, проходя мимо окна, смотрел в него. Фео напряжённо думал, глядя то на Лу Тенгру, то на Осколок, который по-прежнему только сверкал. Даже отражения глубоких синих глаз на зеркальной поверхности не было. Неужели Великий Силинджиум покинул своего подопечного?

— Что нам делать?

Фео плохо переносил долгую, душную тишину. Даже подумал, что раздайся крики снаружи — того стало бы легче, но звуки будто угасли. Остался только кровавый свет и ощущение грядущей гибели.

Почему-то Фео ждал фразы вроде: «Время — твоя вотчина, ты и думай». К злобе Лу Тенгру он привык, но получил вполне спокойный ответ:

— Мы должны понять, почему оказались здесь. Точно не для того, чтобы умереть.

— Ну, может, чтобы узнать, как пал Сагарис.

Лу Тенгру рассвирепел.

— Это все в Нэти знают! Невеликий секрет! Другое дело эта девушка. Кажется, это Камируна…

Он вновь погрузился в себя. Фео терпеливо ждал, подавляя тревогу. Что мог сделать — он уже сделал, оставалось уповать на мудрость Лу Тенгру.

— Её не так звали. Это не колдовское имя. А синдтэрийцы первыми заговорили на колдовском языке.

— И что? — не понял Фео.

— То, что девушку из второго поколения не могли звать Камируна. Она сестра Сагариса, но никогда я не знал её настоящего имени. Она спасла меня, принесла из пекла Казни Мира к трону царя Унгвайяра. Ребёнок, которого схватил Сагарис, скорее всего — я.

Лу Тенгру с печалью посмотрел в коридор, будто порывался выйти и найти себя, но удержался, вновь повернувшись к окну. Фео не знал, что сказать. Мозг гудел в черепной коробке, не справляясь со свалившимися знаниями, а сердце разрывалось от болезненного ожидания.

— Что с ней случилось? — спросил Фео.

Всплыла одна догадка, которую стоило проверить.

— Она умерла от изнеможения. Не могла телепортироваться со мной, потому сама пробиралась через все топи и непроходимые чащи. Никто и ничто не излечило Камируну, да она и не хотела. Так мне рассказывали. Лишь перед смертью она завещала мне сражаться с демонами, ведь она уже не смогла. Забавно, что я стал демоноборцем. Будто судьба держит меня на поводке. Или Время…

Слова звучали странно, но страннее было, что Лу Тенгру мог в них верить. Ведь одна из древнейших истин гласила — воля Живущих на Земле свободна. Дерзость разрывала Фео изнутри, но он продолжил за Лу Тенгру, придавая своей догадке словесную форму:

— Камируной её назвали после смерти. За то, что она отдала жизнь за вас. Как феникс Руна пожертвовала собой, чтобы создали священные артефакты, так и Камируна…

Фео осекся, поймав взгляд Лу Тенгру, полный не привычной злости, а ядовитой обиды, ранящей ещё сильнее своего носителя.

— Руна решала только за себя. Даже то, что весь мир стал тяготиться долголетием — не её вина, это лишь закон. Её жертва остановила Казнь Мира. А Камируна? Что она сделала хорошего? Спасла жизнь, скажешь ты. Вот только отца своего она бросила умирать от рук братьев, заботясь лишь о собственной душе. Она понимала это, и повесила на меня то, что не сделала сама. Думаешь, это правильно? Это милосердно? Я ей не благодарен! Всю жизнь я отрабатываю долг, хотя ничего не брал взаймы! Духи не дали мне умереть, привели вас, чтобы я продолжил быть оружием! А умереть я должен был ещё здесь, в руках Сагариса, а Камируна бы сразилась с ним за отца!

Всё мысли в голове Фео перемешались. Он не хотел просто смотреть, как кипит от гнева Лу Тенгру, хотел успокоить колдуна.

— Я думаю, Камируна спасла вас, потому что могла спасти. А пожелание иногда просто пожелание… оно ничего не решало, вы сами стали демоноборцем…

— Много ты знаешь обо мне, чтобы так говорить, Феонгост? Сейчас Духи привели меня сюда, чтобы я извлёк урок. Только нет, я всё ещё прав, а Камируна не права, и ты не прав! То, что твоя жалость к Теврону не убила тебя — везение!

— Нет. Если жизнь можно спасти — её надо спасать.

Фео тяжело произносил это. Внутри всё клокотало от обвинений, но сильнее давил страх. Не хватало вечность провести с тем, кто тебя ненавидит. Нутро жгло, хотелось воды, но взять её негде. Ту, что стояла на столе в кувшинах, не выпить.

— Мне плохо… давайте выбираться отсюда. Я прошу вас помочь.

Лу Тенгру дёрнул бровью.

— Я очень слаб. Я не знаю, почему именно я оказался избранным воином, но раз так случилось, надо бороться. Вы это понимаете, как никто.

Снаружи раздались крики. Фео выглянул в окно и увидел, как Кнун открыл дворцовые ворота. Обезумевшая толпа ворвалась внутрь и набрасывалась на господ в дорогих одеждах, их слуг, даже детей, разрывала их и по трупам неслась дальше. В считанные секунды двор стал кладбищем. Выли раненные, недобитые, а новорожденные демоны горящими глазами искали, кого ещё можно растерзать. Фео схватился за Осколок в бессмысленной надежде вмешаться, сделать хоть что-то, но Лу Тенгру одёрнул:

— Что там, за стенами — уже не изменить, но нам можно помочь. И можешь это сделать только ты.

— Но… но я таких чар, какими нас Аватар запер, не знаю. Что я могу? Чего стоит моя сила против его?

Лу Тенгру посуровел, бросив беглый взгляд за окно.