Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Из-за опасности, как и в прошлый раз, могли, хотя оборотни неповоротливы и злопамятны. Эллариссэ даже стало интересно, что из всего этого выйдет. Он мог закончить всё сейчас, но опасался, что не выдержит. Не та уже мощь, не та… Долина затрещала, ворочая земляные пласты и поднимая высокие стены. Оборотни, неспособные лететь, будут переползать через кряж долго. Оставшиеся внизу драконы разбегались и силились поднять свои тела, но небесные сферы давили на них. Снова Эллариссэ нервно усмехнулся. Творящееся вокруг безумие пугало и завораживало.

«Пусть рухнет остров!»

Он поднял руку, пробуждая стихию. Лучше бы Великие Духи дали ему алхимию, которой он желал больше всего. Земля тяжела для эльфа, пот заливался за ворот. Ничего. Среди камней оборотни и драконы сотни лет будут искать Секиру, проклиная самих себя за дерзость, за то, кому посмели бросить вызов. А самые невезучие костей не соберут.

И вдруг — яркий оранжевый свет. Будто солнце неожиданно поднялось и распалилось как никогда. Жар отпугнул, и Эллариссэ отступил на шаг, прикрывая лицо.

— Ты больше никого не убьешь!

Он увидел её, окутанную огнём. Такой рисовали Руну, и никто не мог быть похож на неё. Эллариссэ взмахом руки поднял её тело и отбросил в сторону, и она ударилась головой о скалу. Видимо, не сильно, раз посох не выпустила. Медленно поднялась. Её глаза сияли, но лоб был чист.

— Уходи, — произнёс Эллариссэ с деланным спокойствием. — Ради Руми я не хочу тебя убивать.

— Ты больше никого не сможешь убить.

Она подняла посох вверх, и свет Гранатового Камня залил всю округу. Таял снег, и робкая трава проглядывала там, где под белым покрывалом всё представлялось мёртвым. Эллариссэ вздрогнул.

— Я не стану повторять много раз. Ты помнишь, что случилось с Гилтианом. Не мешай мне, сохранишь и себя, и святыню, и свой народ.

— Я помню, что случилось с Гилтианом. Больше этого ни с кем не случится.

Она раздражала. Эллариссэ снова поднял её в воздух и сжал путами, чтобы проучить, сломав пару рёбер. Через боль некоторые понимают лучше. Но неожиданно почувствовал слабость. Силу как выпили. Земную твердь поднять было проще, чем легкую девку.

Покров!

Больше не было Скверны кругом, даже той, что служила одеждой. Эллариссэ стоял в сюртуке, который снял с трупа, и холод начал ощущаться, пусть не жгучий, весенний.

Без помощи Тьмы Аватар не мог нападать на Живущих.

— Ты!

Он подбросил её так высоко, что она даже скрылась из виду. Только крик звенел в ушах. Она умрёт, упав, и даже это убийство вызывало тошноту. От судороги Эллариссэ скрючился, тщетно призывая Скверну. Собственное тело поддерживала только Тьма, без неё трупное зелье было почти бесполезным. Эллариссэ уперся спиной в скалу, хотя стало ещё холоднее.

«Руми… боже, это я сделал?»

Девчонка уже летела вниз, и некому было её спасти, драконы только горестно выли, но не могли подняться и подхватить, или доползти так быстро, чтобы сделать землю мягкой.

Вспышка. Падение замедлилось. Как осенний лист, Фатияра опустилась на руки Феонгоста. Сагарис не справился с мальчишкой, слишком живучим даже для червя. Сейчас бы копьё, не из Скверны, не из света, а то, подаренное Лингвэ. То единственное, что меняло размер и вес по воле Аватара и осталось в Стволе Древа.

Путы сдавили и человека, и феникса. Не сильно — вывернуть врагов наизнанку Эллариссэ уже не был способен.

Среди драконьих тел он приметил меч. Клинки уважал меньше, чем копья, но распотрошить человечка подойдёт. Что он — убежит, бросив Фатияру? Или время остановит? Так же легко Эллариссэ мог сбросить чары Феонгоста, как и Феонгост — его.

Тяжесть клинка неприятна, и Эллариссэ надеялся быстро закончить.

И тут — удар. Аж воздух засвистел. Эллариссэ только чудом уклонился. Не понимал, откуда взялся Нэйджу, не умевший телепортироваться. А он бил и бил меч-копьём, отгоняя Эллариссэ от товарищей. Глупый, не понимал, чем жертвовал. Кашляющий и качающийся Феонгост бросился бежать вместе с Фатиярой, даже не подобрав выпавшую из её рук святыню.

«Дурень!»

Эллариссэ отбросил Нэйджу и телепортировался к посоху. Вот и всё. Душа Руны умрёт за грех одной девчонки, которая полезла не в своё дело.

Но в пару прыжков Нэйджу оказался рядом. Уколом не достал Эллариссэ, но вынудил отойти, и, поддев сапогом посох, подбросил его и поймал во вторую руку. На его лбу вспыхнул заключённый в треугольную клетку огонь.

— На что ты рассчитываешь? — Эллариссэ тяжело дышал, но говорить старался как обычно. — В прошлый раз вас было трое, но вы не справились, потеряли друга и Эрес-Гронд. Ради собственной души и памяти отца — отойди! Убери войско, и я не стану вас добивать! Никто из вас мне не нужен, и однажды вы поймёте, что я стараюсь ради вас!

Нэйджу молчал. В его чёрных глазах читалось безумие. Он вздумал сражаться насмерть, похоронив всё, что было до него. Ниже достоинства дракона убегать, и это погубит и Нэйджу, и весь его народ. Но, глядя на принца, Эллариссэ не решался ударить. В символе народа сияла та искра, которую он отдал императору, а руку Нэйджу жгла Золотая Орхидея, тоже оживлённая им ради счастья Руми.