Казнь Мира. Книга третья (СИ)

— Всех, конечно, Аватарами не сделают, — спокойно ответила Ситинхэ, — но если вы доберётесь до Храма Сердца, то сможете поговорить с Неру. Думаю, найдёте, что вымолить для нашей победы.

— Конечно… и всё же… — Фео перевёл взгляд на расползающихся светляков, забыв, о чём хотел спросить.

Чем сильнее румянился восход, тем тусклее становилась луна-талисман. Уже не была такой чарующе-таинственной, но сохраняла невесомость, несвойственную камню. Видимо, её сотворили алхимическим способом. Фео протянул её обратно.

— Ваше высочество… почему вы исчезли в Синдтэри? Это тоже часть вашего большого плана? Чтобы только я и Лу Тенгру отправились в день резни?

Ситинхэ кивнула, но прежде, чем Фео продолжил, ответила:

— Я лишь пользуюсь теми путями судьбы, которые вижу. Будь я рядом, вы не отправились бы в прошлое и не увидели Эллариссэ.

— Откуда вы знали?! Аватар ведь вне эфира, он пришелец, как и мы!

Фео перестал что-либо понимать. Сейчас бы провалиться в сон, на который походила вся эта беседа, но бежать некуда и не за чем. Нужно внимать. Сейчас за этими словами судьбы всего живого, и правильное осмысление их — ключ к спасению. Разум же порождал дикое предположение — Ситинхэ и не эльф вовсе, а Дух. Не может принцесса ведать то, что ведает, слишком точны её догадки.

— Я вижу пространства глубже и полнее, чем кто-либо из эльфов, а вы, путешествуя в прошлое, искажаете его. Слабо, но ощутимо. Магикор благословил меня всевидением, но часто его дар мне в тягость. Я попросила лес укрыть меня, и он откликнулся.

— Вы несправедливы к Лу Тенгру.

Злость лишь слегка оцарапала, а слова уже вырвались. Фео шумно выдохнул, не позволяя себе прятаться и стыдиться. Сказанное не воротишь.

— Возможно. Я пойму, если он возненавидит меня. Но я не хочу обсуждать мои с ним отношения. Ещё одна причина, по которой я пришла к тебе — Эдельвейс.

Тёплый кристалл грел всегда, словно сердца касалась призрачная рука Эдельвейс. «Может, это ещё один её план?» — Фео с прищуром взглянул на Ситинхэ, но одного мига хватило для воспоминания, и узел в груди развязался.

— Она в порядке? Во дворце?

— Да. Но не всё в её судьбе прозрачно. Ей нужна будет помощь… в царстве людей.

Озадаченный Фео долго молчал, и, не дождавшись вопросов, Ситинхэ пояснила:

— Дело в том, что Эдельвейс наполовину человек. Свет в ней горит эльфийский, но Древо не влияет на кровь. После встречи с тобой ей законный статус уже не нужен. Она тяготеет к родине матери.

— Как? Разве Сонд… его величество позволит?

— Ты можешь пройти со мной через Время? Я не всё люблю рассказывать, любое сознание искажает истину.

— Нет. Только вас провести. Щит над Домэном меня не пропустит.

— Жаль. Тогда слушай: её судьбу обсуждали. Я всегда была за признание её законной дочерью и принцессой, а Сондэ лишь головой качал. Предательство Фэйэрэн его сильно ранило, но более он недоумевал из-за моей позиции. Вскоре после того, как дошла весть о гибели вашего корабля, Сондэ вызвал меня и спросил, по-прежнему ли я желаю Эдельвейс судьбы принцессы. Я сказала, что да, и он произнёс: «Тогда её ждёт династический брак, как когда-то тебя».

Я отправилась в покои Эдельвейс. Она плакала. Весть о том, что вы живы, ещё не донесли, а надежда легко и загорается, и гаснет. «Здесь вечность, — сказала она, глядя на меня, — чуждая мне. Я хочу уйти в мир, где всё меняется, где время движется. Я лица матери не помню, а её страну хотят уничтожить. Я здесь сгнию среди нетленного». Странно было от неё такое слышать.

Фео только кивнул. Гибель Гилтиана, Аберон, Эдельвейс… голова разрывалась, трещали кости черепа. Собственное тело казалось тесной клеткой, которой бы рассыпаться.

— «Не говори с отцом про меня. Я хочу быть с народом матери и Фео». Конечно, никто не отпустит её, пока не закончится война. Но её и дальше будет тянуть в человеческий мир, а Сондэ поймёт, что дочь не удержит, то найдёт ей опору по статусу. В моих глазах ты достоин эльфийской принцессы, но…

Только Фео моргнул — Ситинхэ исчезла, не договорив. Словно не приходила никогда, её сотворило больное воображение. Нет — подушка на кресле чуть придавлена, открыта створка фонаря, откуда завершали утреннее путешествие светляки. Может, Фео их освободил? Он теперь сомневался во всём, а собственный рассудок стал хрупким, как незакалённое стекло. Слышал как-то, что на границе меж сном и явью случаются странные видения. Вдруг и пришествие Ситинхэ было таким? Фео пожалел, что у него нет всевидящего взора, и он не сумеет осмотреть дом градоначальника, чтобы найти след принцессы.

Маняще блеснул Осколок. За зеркальной гладью вновь кружился вихрь серебряных огней, зовущих сдвинуть завесу Времени. В груди становилось всё жарче, сердцебиение причиняло боль. Фео воззвал к Силинджиуму, но не для того, чтобы встретиться с принцессой, а ради своей страны.