Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Солнце больше не всходило над землёй оборотней. В темноте и сквозь вьюгу не разглядеть огней поселений. Ни звука, кроме свиста ветра. Тело терзал пронзительный холод, от которого Скверна укрывала едва-едва. Не просто зима — проклятие, удобренное кровью и распалённое ненавистью. Все боялись его, но гордость выше страха, боли, смерти.

— Да-а-а, — протянул Сагарис. — Раньше бы и не подумал, что застану такое чудо. Как Духи карают! И что же теперь делать бедным оборотням?

Громогласно, заглушив бурю, над всей землёй прозвучало:

— Оборотни! Я запечатаю проклятье вновь и остановлю воинство, что идёт по ваши души, если выдадите мне Феонгоста Квенъяра и Осколок Прошлого! Один человек — за весь ваш народ!

Сагарис аж похлопал.

— Да ты удумал больше не стесняться! Хвалю! А что сделаешь, коли не выдадут?

— У них выбора нет. Они не могут сами снять проклятие.

Ледник издали походил на чудовище, вцепившееся в плачущую ручьями землю. Ныне ручьи замерзли. В других уснула рыба, упокоившись на дне, но здешние избегала всякая живность. Дух демонов отпугивал, хотя вода не была отравленной, а совершенно обыкновенной — Эллариссэ сам проверял. Далеко за ледником полюс, единожды покорённая вершина, корона несчастного мира Неру. Когда стихнет вьюга и замерзнет всё живое, небеса вновь загорятся невообразимо прекрасным северным сиянием.

«Это ты растягиваешь плат по вселенной?» — поинтересовался однажды Эллариссэ у Афэлиэ. Тогда богиня захихикала, а сейчас плачет, глядя на мучения своего народа. Сердце Эллариссэ скололо.

Ару подняла на ладони пламя, и тени у края ледника заметались. Они то рвались наружу, то пропадали в глубинах тьмы. Безликие, бесформенные.

— Они просят тебя о помощи, Аватар, — произнесла Ару. — Тени жаждут исцеления. Прощения.

— Ему нечего им дать, — с усмешкой ответил Сагарис.

В этот миг Эллариссэ захотел его уничтожить. Так, чтобы и пепла не осталось, чтобы Кнун ничего не сумел собрать. Кожу покалывала вспыхнувшая руна света, но Эллариссэ сжал кулак, погасив её.

— Их освободит лишь тот, кто истинно пожелает для них спасения. Даже если я разобью лёд, они не сдвинутся. Я уже говорил.

— Мыслишки-то не забывай прятать. Впрочем… мне-то что? Я свои войска собрал. Мглой, что за твоей спиной роится, ты накроешь их, как щитом. Привыкай к полной власти Оссэ, пока готовится Семилепестковый перстень.

В голове зазвенело, а боль грызла пуще прежнего. Эллариссэ поднял магикорский щит такой силы, что сам перестал видеть хоть что-нибудь, кроме сияющей вязи рун. Только так мог оставить себе время на раздумья. И позволить слабость.

Сагарис не стал мучить больше — ушёл, оставив Эллариссэ перед громадой многовековых льдов, в которой плавали рваные тени. Непрощённые, отверженные. Где-то в норах сидели их родичи, может, даже слышали разговор и сейчас решают, бежать ли за море или погибнуть, чтобы из их останков некромант сотворил грозное оружие.

Эллариссэ заглянул за горизонт. В тундру сквозь снега полюса неслись твари — исполинские демоноподобные чудовища. В пустых глазницах горел огонь Сагариса, и каждого окутывал мрак. Настоящая армия Тьмы. Древние кости прольют кровь, а не Аватар.

* * *

— Кто тебе дал право своевольничать?!

Сагарис замахнулся, и Ару приготовилась к тому, что и её щека расслоится. Как у Кнуна. Но ничего не произошло.

— Ты ранен, а Лариоса не надёжен. Он мог убить всех Воинов Света в Даву, но струсил.

— Это так. Слабину дал наш дружок. Но, быть может, так даже лучше.

— Почему???

Недоумение Ару оказалось слишком громким. Сагарис покачал головой.

— Дура, чтобы довести до земель людей Океан Штормов и накрыть им всё человечество, нужно исключительное могущество. Никто, кроме Лариосы, это сделать не сможет, и для этого он до самого последнего момента должен оставаться Аватаром. Да, Ару, когда я говорю «никто», это значит «совсем никто». Не надо удивляться. Океан сдерживают не только течения и собственная масса. Он боится Живущих, потому что его разум яснее, чем у Космической Тьмы. Адзуна с перстнем и оборотни с Секирой могут лишь каплю его мощи вытолкнуть в моря, а нам нужно гораздо, гораздо больше. Необходим Лариоса, его сила и память об Абероне. Он не просто обязан выжить, но и сохранить своё Древо. Если оно погаснет прежде, чем Океан вберёт в себя всю мглу своих вод и хлынет на Силиндэ, ничего не выйдет. Человечество уцелеет и разожжет свет Неру. Понятно теперь? Потому, коль хочешь следить за ним — следи, но не дави. Пусть ходит себе по острию ножа. Сорвётся рано или поздно, и мы победим, если в нужный момент. Что-то ещё?

— Да… твой брат.

— Который? — Сагарис деланно поднял бровь.

— Кнун. Ты убьешь его, когда он закончит работу?

— Не исключаю. В том, что мы проиграли в Даву, виноват он.

— Я считаю…