Казнь Мира. Книга третья (СИ)

— За месяц я присмотрелась к городу. Он был хорош, но… я желала солнечного света для своих детей, как желала его для меня моя мать. Что я жена Хоуфры все знали, и потомков его не приняли бы, хоть вы и были желанной свежей кровью. Долго я скрывала беременность и в итоге умолила правителя дать мне подняться на поверхность, чтобы следить за миром и быть послом перед очами Аватара. Правитель согласился, взяв с меня тысячи клятв. Я нарушила их все, так отплатив за кров и покой, чтобы были дарованы мне, — Намунея отвела взгляд в сторону, — но сейчас, зная, что ждёт всё живое, я не жалею об этом. Вы заговорите с правителем, как с вашим родичем, но получите ли свободу, какая была у меня одной? Я понимаю, что вы многое хотите сказать… Мне не с кем было оставить вас, кроме как с Шушаной. Остальные тогда горячо возненавидели Хоуфру, они бы убили вас. Я всё сделала, чтобы вы не томились в ледниках, а выходили в поля, видели небо.

— А остальные угасали. Ты сама там была и всё знаешь! Кем стали наши товарищи?! Да, мы держались дольше, для нас старались сильнее, но это было слишком мало! Будь я среди оборотней — умел бы больше и защитил Ию! Ты не видишь кандалов отверженных и не представляешь их тяжесть! У нас ноша вполовину меньше, но чудовищная! И тебе, мать, после того, что мы пережили, хватает совести пугать нас Чашей?!

— Она не пугает, — послышалось за спинами.

Все обернулись на дракона, стоявшего в дверном проёме. Намунею нисколько не смутило, что их подслушали, а вот Миро ссутулился, как зверь, готовый к прыжку.

— Кто ты?

— Я — Ша-Цу, если тебе это говорит о чём-то, — сказал дракон.

— И как ты смеешь лезть в чужой разговор?!

Мать потянулась к сыну, чтобы успокоить его, но тот поднялся, глядя на дракона снизу вверх.

— Мне понятна твоя обида, юноша, и то, что не лучшая судьба тебе досталась, но перестань корить госпожу. Для тебя и сестры она сделала всё, что могла, и к свету тянула не только вас, но и всех отверженных и рыб. Смотри, — он вытащил из-за пазухи пузырёк с чёрной жидкостью.

— Это тушь? — тут же поинтересовался Фео.

— Да. Эти чернила гораздо лучше тех, что умели делать в своё время мы, и, благодаря Наму, у нас есть картины.

Он обвёл рукой стены дома, и Фео действительно увидел полотна со скалистыми горами, чью плоть разрывали черноствольные цветущие вишни.

— Она заново научила нас рисовать, рассказала о земле, и мы смогли изобразить её красоты здесь. А ты, юноша, всё глазами видел.

— А почему… — хотел спросить Фео, но его тут же перебил Миро:

— Ты про отверженных мало знаешь, Ша-Цу. Иначе не говорил бы глупостей. Каково это — носить вину отца, а потом ещё и быть захваченным демонами? Не лезь, куда не просят!

— Да что вы делаете?! — крикнул Фео, не надеясь иначе прервать семейные разборки.

Теперь все смотрели на него. Ша-Цу — с прищуром, Миро — с ещё неостывшей злобой, а Сумая с матерью — сквозь слёзы.

— Я не знаю твоего имени и даже из какого ты народа, чтобы обратиться к тебе, — нарушил затянувшуюся на несколько минут тишину дракон.

— Феонгост. Человек из царства Силиндэ.

— Человек… сколько же лет прошло…

Дракон разулся и приблизился к очагу, но садиться не стал, навис над ним, вглядываясь в бурлящее ароматное варево.

— Тишина, значит, больше не бережёт Чашу? — спросил он.

«Тишина» на колдовском не звучала как «безмолвие», но Фео напрягся.

— И ничто не сбережёт, если рыбы не поднимутся, чтобы сражаться со всеми, — Наму зачерпнула поварешкой чай, налила его в маленькую фарфоровую чашечку с крохотным рыжим карпом и протянула её дракону.

— Юные Живущие, я и мои братья построили Чашу за десять тысяч белых жемчужин, пять тысяч золотых и тысячу розовых. Мы ныряли, и брони тянули нас вниз, на неподъёмные глубины. Мы облагородили эту пещеру и выстроили всё, что в ней, а затем остались, чтобы алхимией сохранить воздух. Господин наш ушёл с сокровищами, обещав, что вернется с заменой для нас, но так его и нет. Мы не знаем счёта времени. Нас кормят и одевают, но нет у нас свободы.

— Так вы в плену?! В рабстве?! — взвыл Миро.

Его лицо исказилось, чертами он походил на бешеного зверя. В гневе Миро пнул котёл, и новый крик его оборвался резко, а горячая волна, брызгами готовая обжечь Намунею, застыла. Фео спрятал Осколок Прошлого.

— Почему вы не уйдёте? — поинтересовался Фео у Ша-Цу, сбросив с того оковы Времени.

— А? Что? Как ты это сделал? — дракон выпучил глаза, что несвойственно его народу, и начал пятиться.

— Это особые чары человечества. Так почему вы не уйдёте? Зачем вам по крупице собирать сокровища Земли, если можете вернуться на родину?

Ша-Цу покачал головой.