Казнь Мира. Книга третья (СИ)

— Я уже сказал: наши брони тяжёлые. Мы можем уйти на глубину, но подняться с неё нам не хватит сил. Но даже если бы мы попытались, то обрекли бы город. Посмотрите, как он красив. Каждый из нас подумывал разрушить его, но никто не сумел. Другие города рыб не такие. То лишь камни, сложенные друг на друга и сцепленные льдом. Жители или истощают себя, удерживая промежуточную форму, ещё более скверную, чем у этих детей-отверженных, или давно потеряли разум, только на белой чешуе ещё видны синие руны. Вы бы разрушили не только дома и храмы, но и быт целого племени?

— Вы очень благородный Живущий, господин Ша-Цу. Я помогу вам. Там, на поверхности, за всех Живущих сражается ваш принц. Вместе мы решим, как быть с городом.

— Не много ли на себя взяли, Феонгост-человек? — раздалось снаружи.

Не разуваясь, в дом вошли четверо мужчин, все в белых кафтанах и островерхих шапках. У каждого — костяное копьё, скорее ритуальное, нежели боевое. Фео не испугался, но приготовился.

— Владыка готов слушать человека, владеющего чудесной силой, — с ухмылкой произнёс широкоплечий оборотень, тот самый, что встречал у врат. — А ты, Ша-Цу, займись двором господским. Он в запустении.

Вместо того, чтобы оскалиться, показать острейшие зубы, дракон поклонился и послушно удалился, напоследок коротко взглянув на Фео.

— А про драконов лучше не заикайся, — продолжил оборотень, — правителю это не понравится.

— Ладно, — стиснув зубы, процедил Фео, хотя многое он мог сказать, очень многое, но решил красноречие поберечь: прежде нужно было попасть к правителю.

Оборотень костяным остриём указал на Намунею.

— Эту освободи. А отверженные пусть так и сидят, меньше вони от них будет.

— Нет уж! Мы все пойдём! Миро и Сумая — часть вашего народа и пережили такое, что вас, возможно, заставит задуматься!

— Опять этот тон… кто ты такой, Феонгост, чтобы так в гостях разговаривать?

— Вашему правителю расскажу.

Фео махнул рукой, сдвинув Намунею подальше от летящих капель, затем сбросил чары Времени. На пёстром ковре расползлось мокрое пятно, а Намунея глядела на него ошарашенно и, видимо, пыталась понять, как оказалась в другом месте. Миро тяжело дышал. Уголки его рта опустились, и лицо стало походить на уродливую маску, какие надевали драконы на карнавалы. Считали, что отгоняют злую силу, показывая ей множество своих обличий. Миро сейчас был страшнее любого дракона. В его ещё горящем взоре читалось нечто демоническое, мучительно напоминавшее Фео об кошмаре Аймери. Это и есть чёрнота души, о которой говорила Фатияра?

Не обращая ни на кого внимания, Фео подошёл к Миро и сказал:

— Ты прав во всём, но сейчас попрошу кое о чём: не возненавидь мать. Перекипи и отпусти. Война легко может разлучить вас, и ты пожалеешь о времени, что потратил на злобу. Оставь её.

— Она боль причиняет… — речь Миро ещё напоминала рык.

— У неё не было выбора, — прошептала Сумая, медленно поднимаясь.

— Если она не покажет себя, и ты не уверишься, что она желает блага и вам, и всем Живущим, можешь ударить меня медвежьей лапой.

— Вот теперь в чужую семью лезет. На кой нам эта дурь? — оборотни расхохотались, но никто на них внимания не обращал.

Миро больше не походил на полузверя. Гнев угас, уступив место разуму Живущего, что замечалось и в чертах, и особом блеске глаз. Только демоны вечно накрыты тенью Скверны, и то, бывает, удаётся пробудить их душу.

— Спасибо, — тихо произнёс Миро сначала на первичном, затем на колдовском; то же повторила и мать, и сестра, и в стенах дома будто прочли молитву.

— Мы все будем, — повторил Фео, повернувшись к оборотням-стражам.

Стражи даже спорить не стали, только крепко сжали ритуальные копья.

Глава 93. Чаша Жемчугов (часть 3)

«Тишина больше не бережёт Чашу», — колоколом звучали слова в голове Фео. Здесь действительно было очень тихо. Любопытные выглядывали из окон и дверей, иногда, пригнувшись, из-за низких оград, что казалось забавным и одновременно навевало тоску.

Перед выходом Фео успел ещё раз мельком приметить Ша-Цу, который подрезал гигантский пожелтевший папоротник. Поверх белых одежд он успел натянуть фартук садовника. Что же это за полуподводное царство такое? Фео подумал, что, очутись он вдруг в Абероне, то был бы меньше удивлён. Вокруг всё как во сне молочно-белом, с редкими вкраплениями других цветов. Нет неба, нет настоящего света. Тягучий сон, но пробуждение всё же должно наступить.

Ноги заныли. Не так мучительно, как после тоннеля в Ливнере или долгого перелёта, но уже ощущалась усталость. Будь возможность телепортироваться, Фео воспользовался бы ей, но от оборотня-великана услышал, что должен идти со всеми и представлен будет по традициям племени. Фео не спорил. Ему главное — правителя увидеть и найти правильные слова, чтобы убедить подняться на поверхность и сразиться за общее будущее.

«Тишина не бережёт Чашу».