Казна Кальвадоса (СИ)

         В детстве и юности Имма не слыла красавицей. У неё была узкая вытянутая голова,  с выдающимся подбородком. Голубые глубоко посаженные глаза смотрели отстранённо и немного угрюмо. Выпуклый лоб выступал утёсом, маленький прямой нос с узкими ноздрями терялся в полноте бледных обескровленных щёк. Всем этим  она очень походила на отца. Густые крепкие  прямые чёрные волосы, здоровые белые длинные зубы, миниатюрное телосложение передалось ей от матери.

         За Иммой не гонялись  почитатели. Ничто не отвлекало её от занятий. С курса на курс она переходила отличницей. Сверстники находил сердце её открытым, но не для любви, а для сочувствия отстающим. Если им не снижали балл, то за то, что курсовые работы сокурсников чересчур походили на её собственные. Двух мнений, кто у кого списал, у педагогов не существовало.

         С возрастом красота Иммы не увеличилась. Девушка трезво относилась к себе. Она не думала о замужестве. Идеалом ей служили женщины науки – Софья Ковалевская, Софья Складовская –Кюри.

         Имма окончила университет по специальности - нейрохирург. Вернувшись домой Имма возобновила работу  в лаборатории отца, но уже не в должности младшего лаборанта , а врача – экспериментатора. Началась война. После оккупации Норвегии  Германией Имме предложили работу в Дахау. Она приняла предложение и переехала в Баварию.

         Если б Имма занималась взрослой, а тем более детской черепно-мозговой хирургией, заработки ее, несомненно, были бы более чем достаточны, но она предпочитала чистую науку. Жила  она на те скромные средства, что выделялись из статьи военных расходов. Официально должность Иммы называлась – полковой врач, воинское звание – майор, на самом деле  уже пятый год она трудилась в секретных лабораториях вермахта. Второго такого сухого педантичного, всецело погружённого в науку человека, внутренняя и внешняя жизнь которого слилась воедино в ежедневной профессиональной работе  вряд ли кто-либо взялся разыскать, поэтому Имма недоумевала, отчего ей предлагают участие в сугубо армейской операции.

         Офицер тем временем перешёл к конкретике. Из любекской гавани выйдут шестнадцать подводных лодок, на каждой из которых будет по пятнадцать тонн золота. Направление движения пока точно не оговорено, но предполагается надёжное место в Африке, Юго-Восточной Азии или в Латинской Америке.  Лодки повезут специальное техническое оборудование для строительства хранилищ. Команду каждой субмарины укомплектуют особо надёжными людьми моряками, врачами, инженерами. Не мене важная задача, на лодках эвакуируют четыре сотни семей, которым грозит смертельная опасность после прихода союзников. После выполнения поставленной задачи подводные корабли вернуться в Северную Атлантику для участия в боевых действиях, а среди топей и джунглей, вдали от  неблагодарной Европы, возникнет немецкая колония, где люди станут дожидаться лучших времён. Небольшую слаборазвитую страну путём деловой активности и финансовых рычагов скоро можно будет всецело подчинить интересам германской колонии.

         Гестаповец обошёл стол, широко опёрся на него обеими руками. Участвовать в данном деле Имме предлагается не только как одному из лучших специалистов в области медицины, способной при необходимости оказать квалифицированную хирургическую помощь высокопоставленным эмигрантам, но и из-за жизненной угрозы нависшей над ней самой. Имма с недоверием посмотрела на гестаповца. Да, да, продолжал он, врачи-экспериментаторы из концентрационных лагерей военнопленных, неизменных спутников современных массовых войн, нашими противниками объявлены преступниками перед человечеством. Военным медикам , честно выполнявшим профессиональный долг, грозит смертная казнь или многолетнее тюремное заключение. Если б мы выиграли войну, мы бы судили англичан и американцев за развязывание всемирной бойни, за несправедливый Веймарский мир, таивший в себе новые сражения. Теперь будут судить нас. Одно из обвинений – концентрационные лагеря. Но что было делать с тремя миллионами пленных, которые сдались  в первые два года войны на Восточном фронте? Гуманнее их было содержать в лагерях и кормить, чем расстреливать. Естественно, качество питания уступало лучшим берлинским ресторанам. Некоторых из пленных вы, медики, стерилизовали, чтобы они не плодили в неволе лишние рты, на других, обычно добровольцах, проводили хирургические операции, чтобы выяснить, как лучше лечить наших раненых. Враги объявили белое чёрным. Врачи концлагерей – не просто врачи, они врачи-убийцы в глазах победителей. Им предстоит понести наказание или скрываться. Имме в числе других врачей-экспериментаторов лучше принять предложение гестапо, чем от  него отказаться.