Казна Херсонесского кургана

— Кажется, боги благосклонны к нам, — облегченно вздохнул Перисад. — Старый Диофант не знает страха, как будто Ника живет на острие его меча. Ничего, если так пойдет и дальше, мы удержим дворец до утра, а с рассветом бунтари потеряют все свои преимущества. Мы сможем собрать остатки гарнизонов, которые в руках Диофанта станут непобедимой силой. И через несколько дней наступит возмездие: рабы сами приведут нам своих зачинщиков и главарей.

Словно в подтверждение своих слов, царь чихнул, голова его дернулась вниз и в тот же миг все в оцепенении замерли — стрела со стоном вонзилась в спинку трона и запела оперением злясь, будто змея, которая хотела ужалить в прыжке да промахнулась. На сей раз фортуна пощадила Боспорского монарха; смертоносный наконечник торчал как раз в том месте, где секунду назад находилось царственное чело.

— Тавры, закройте все окна щитами! — в ужасе завопил Перисад.

Те гурьбой побежали выполнять приказ наместника великого Митридата. У трона осталась лишь двое из них и горстка самых преданных рабов, которые тоже были при оружии в этот тяжелый час.

— Савмак, послушай меня, — горячо прошептал на ухо молодому, статному, с утонченным лицом поэта, рабу, другой невольник, дряхлый старец, служивший при кухне, по имени Улифас. — Румейдор не может взять дворец. Он собирается отходить и начать новый штурм днем.

— Старик, — губы Савмака почти не шелохнулись, — выскользни из дворца ящерицей и передай Румейдору, что завтрашнего дня у нас не будет. Пусть соберет все силы и начнет решающий натиск быстро, как только сможет, мы же ударим изнутри. Мы готовы!..

Улифас молча кивнул и с прытью, свойственной юнцу, тут же незамеченным исчез из зала. Савмак сделал неуловимое движение назад и приблизился к одному из рабов.

— Зеттар, собери всех наших за дверями и будь наготове: как только услышите боевой клич и шум боя — врывайтесь!

Зеттар, высокий жилистый египтянин, со строгим, будто вытесанным из камня обличьем, не ответив ни слова, тоже бесшумно покинул тронный зал. В суете напряженной обстановки и это осталось без внимания.

— Ну что там, что там? — голос Перисада выражал бесконечное нетерпение.

— Скоты отбиты от дворца, — отозвался один из тавров, возглавлявший охрану. — Но, по-видимому, безумцы собираются кинуться вновь. Уже совсем темно, но я вижу их передвижения по парку.

— И вправду, безумцы, — мстительно ухмыльнулся Перисад. — Воистину, когда боги хотят наказать кого-то, они лишают его разума. Эти несчастные, видно, не хотят дожить до восхода солнца. Что ж, понятно, шакалы всегда боялись яркого света.

И вновь рой стрел градом забарабанил по щитам и один тавр, пораженный прямо в горло, замертво рухнул на пол.

— Слово царя, каждый павший мой воин будет отмщен! — заголосил, переходя на визг, Перисад. — Изменников ждет страшная кара, клянусь!.. Сгною всех! Изжарю живьем!..

Потрясая кулаками с пеной у рта, он так вошел в раж, что не сразу сообразил, что происходит вокруг него. А в его зале уже вспыхнула отчаянная схватка, заглушаемая стонами и криками снаружи дворца. В десяти шагах от него упал первый сраженный тавр, за ним еще один и тут двери в залу распахнулись и в помещение, бряцая оружием, ввалился отряд вооруженных дворцовых рабов во главе с Зеттаром.

Лицо Перисада исказилось бешенством:

— Кто звал вас сюда, дети шакалов! Вон за дверь!

Рабы в нерешительности замерли. Возникло замешательство; тавры, застигнутые было врасплох и прижатые к углам и окнам, воспряли и стали было заученно перемещаться, чтобы взять в плотное кольцо своего властителя, отсечь его от внезапно нагрянувшей опасности. И тут Савмак, любимый раб Перисада, с малолетства взятый во дворец и взращенный под попечительством царя, свершил непредвиденное; он, неотлучно пребывавший при правителе и обычно находившийся за троном, решительно выступил оттуда и коротким греческим мечом ударил Перисада в грудь. Клинок пронзил тело по самую рукоятку, Перисад прогнулся от невыносимой боли, сдавленный крик заклокотал в горле умирающего монарха. «Ты… ты…» — только и смог выдавить он. Левой рукой царь судорожно вцепился в диадему на своей груди, правой пытался вытащить меч. Савмак резким движением высвободил свой меч, при этом отрезав несколько пальцев своего господина и для верности нанес еще один глубокий удар в живот. Кровь пошла горлом, тело Перисада обмякло, мешком сползло на трон — все было кончено. Пораженные увиденным, тавры даже не шелохнулись, точно окаменевшие изваяния, они застыли на местах, не в силах издать и звука. Савмак свободной рукой схватил диадему и дернул со всей силы. Зловеще-красный от бликов свечей и зарева пожаров ее камень коротким отблеском полоснул по глазам воинов, массивная цепь впилась в шею мертвого царя и лопнула, как тетива лука. Савмак обратился лицом к таврам:

— Бросьте оружие, я сохраню вам жизнь.

Тавры все до единого, как подкошенные, пали на колени.

Савмак указал мечом на труп Перисада:

— Кладите тело на носилки, бегайте с ним по всему городу и кричите: «Вот тело мертвого царя Перисада» и утром я отпущу вас на первом же корабле.