Казни Дьявольского Акра

Мужчина рядом с Лорейн обернулся к только что прибывшей на мост полицейской машине и прицельно выблевал в нее нечто – оно блестело на солнце серебром, как жидкий горячий металл, – проплавившее дыру в кузове. Изнутри как зайцы выскочили двое полицейских и кинулись наутек.

– Какой кошмар! Какой ужас! – заголосил Гораций. – Кто-нибудь выключите это, пока нас всех не разоблачили!

– Уже слишком поздно, парень, – не глядя на него, бросил Енох и показал пальцем: рядом еще три экрана показывали то же самое.

Люди вокруг, однако, не казались испуганными. Скорее, их отношение к зрелищу было скептическим.

– Наверняка розыгрыш, – сказал, отворачиваясь, мужчина рядом с нами.

– Реклама какого-нибудь фильма, точно вам говорю, – поддержал его другой.

Ну да, разве это может быть реальностью?

– Ужасное нападение фриков? – произнес кто-то рядом со мной. – Да это еще цветочки! Увидите, что дальше будет.

Я обернулся.

Мужчина обычного роста в обычной рубашке с галстуком… но тут я опустил взгляд и не увидел нижней половины туловища. Рубашка просто стояла… господи боже… на ножках, как будто из ткани… От шока я потерял дар речи.

Каул. Его крючковатый нос и торчащий подбородок. Его белые глаза, полные насмешливой злобы – хотя непонятно, как им удавалось что-то выражать без зрачков.

Он ухмыльнулся, показав заостренные клыки.

– Ну, здравствуй еще раз, Джейкоб.

В следующую секунду Эмма, быстрая и на реакцию и на действие, ударила его в лицо рукой, полной огня. Каула развернуло, и он рухнул на пол.

Кругом раздались испуганные крики, толпа отхлынула прочь.

Каул корчился на полу и завывал.

– Фрики! Они здесь! Они здесь! Я плавлюсь! Пла-а-а-а-а-авлюс-с-сь! – провизжал Каул, растекаясь по полу жирной черной лужей.

Секунда – и на земле осталась только пустая одежда. Лужа стремительно расползалась, подбираясь к ногам – мы поспешно отскочили в сторону.

– Сделайте что-нибудь! – крикнула Себби, обращаясь к Нур и Юлиусу. – Это наш шанс!

– Что сделать?! – не поняла Нур.

Словно в ответ черная жижа принялась пульсировать синим светом в ритме бьющегося сердца. Юлиус соображал быстрее.

– А вот что, – раскинув руки, он шагнул вперед.

Он уже почти сделал движение, загребая из лужи свет, когда из нее вдруг выстрелила невероятно длинная рука и пальцами, скрюченными как когти, схватила его за горло.

Следом оттуда же донесся издевательский надтреснутый хохот. Юлиус, задыхаясь, упал на колени. Его кожа становилась серой.

– Юлиус! – закричала Себби.

Нур вырвалась из моих рук, как я ни пытался ее удержать. Она кинулась к луже, нацелив руки, но не успела выхватить из нее ни кусочка света – синее мерцание бесследно пропало. Вторая рука выстрелила в ее сторону, но я сбил Нур на землю, и рука промахнулась – всего на дюйм.

Эмма метнула в нее полные горсти огня, и та убралась, словно разъяренная змея. Миллард заорал, чтобы никто больше не трогал эти руки, и Бронвин, уже собравшаяся было скрутить ту, что душила Юлиуса, в бараний рог, замерла. Тут вперед выскочила Софи, высоко вскинув Пенсевуса. Лицо куклы… было живое! Глаза горели яростью, рот жадно щелкал челюстями. Софи метнула ее в руку, Пенсевус запустил в плоть Каула впечатляющий комплект острых как бритва зубов и за один укус перегрыз кость. Раздался пронзительный вой, и откушенная кисть отвалилась от горла Юлиуса. Юлиус упал на руки Горацию, и Бронвин оттащила обоих прочь.

Что-то начало подниматься из лужи, постепенно обретая форму. Это был Каул – больше, чем был только что, капающий черной жидкостью, словно пусто́та, голый до пояса. Он медленно поднялся в полный рост, и мы ахнули от ужаса. Каул сохранил подобие человеческого облика… но чудовищно искаженного: голову вытянуло по вертикали, шеи почти не осталось, грудь впала, а спина выгнулась, словно его поджаривали на электрическом стуле. Руки слишком длинные, толстые и загребущие, словно языки пустот. Откушенная правая быстро отрастала обратно. Верхняя половина Каула еще могла считаться человеческой, а нижняя теперь имела вид дерева – древесного ствола, только не из древесины, а из какой-то крапчато-серой плоти, с корнями, терявшимися в глубинах лужи. Он возвышался над нами и все продолжал расти, пока его голова почти не уперлась в потолочную балку. Вот каким ужасным он теперь стал. Таков был истинный облик Каула.

– Нам нет нужды воевать, – ласково проворковал он; голос был одновременно высокий и низкий, двойной, словно ребенка и мужчину сплавили в одну душу. – Просто преклоните передо мной колена, дети, и обратитесь с мольбой к вашему новому господину.

Мы тихо пятились от него, не желая бежать, но и понятия не имея, как с этим вообще можно сражаться.

– Как жаль, – сказал он. – Ну что ж, пусть будет по-вашему.

Он махнул одной из своих длинных ручищ, не достал нас, зато врезал по витрине цветочного магазинчика рядом. Стекло разлетелось, а масса цветов от его касания мгновенно почернела. Я бросил взгляд на Юлиуса: тот привалился к Горацию и пытался дышать, но это с трудом ему удавалось.