Казни Дьявольского Акра

– Мисс Ястреб! – позвала Бронвин. – Нам нужно с вами поговорить!

Ставенки на маленьком оконце свирепо распахнулись, и наружу высунулось старое личико.

– Va te faire cuire un oeuf![7] – прокричала она. – Уходите! Мне нечего сказать – никому!

Она с грохотом захлопнула окно, но тут же снова его открыла и гавкнула:

– И вон с моего газона!

На этом представление кончилось.

– Нам нужна ваша помощь! – взмолилась Эмма. – Пожалуйста!

– Нас послали имбрины! – подхватил я.

Ставни снова отворились.

– Что ты сказал?

– Нас послали имбрины.

У нее отвалилась челюсть.

– Так вы что, странные?

– Но мы же в вашей петле, разве нет? – вмешался Енох.

Она подозрительно нахмурилась, поглядела на нас еще немного и, ни слова не говоря, пропала из окна.

Мы растерянно переглянулись. Вот что это за имбрина такая, а?

Лязгнул тяжелый засов, и входная дверь распахнулась.

– Ну, если так, то вам лучше зайти, – сказала мисс Ястреб. – И давайте живее!

Мы толпой бросились по дорожке между воронками. Одна еще курилась и пахла свежевзрытой землей: бомба в нее угодила совсем недавно. А раз это петля… значит, эта бомба каждый божий день взрывалась в тридцати футах от крыльца мисс Ястреб.

Хозяйка стояла на пороге, придерживая дверь ногой, и сердито смотрела, как мы загружаемся внутрь. С виду ей было лет семьдесят, но на деле (если я хоть что-нибудь понимаю в имбринах) – раза в два, а то и в три больше. Волосы она носила тугим пучком – таким тугим, что на него и смотреть-то было больно, – а одета была в какое-то длинное, одеялоподобное платье цвета подсохшей крови. Но вот что сразу бросалось в глаза – так это ее правая рука: она была в гипсе и висела в повязке на шее.

– Скорее внутрь, – прорычала она с сильным французским акцентом. – На мебель не садиться, черт вас разбери!

Внутри хижина представляла собой одну-единственную комнату, зато просторную. Возле одной стены громоздилась полуночно-черная чугунная плита, а рядом – грубый обеденный стол. В центре возвышался комковатый диван. Напротив, у другой стены – книжные полки и массивная деревянная кровать о четырех столбиках.

Когда последний из нас проскочил в дверь, хозяйка захлопнула ее и с криком:

– Protégez vos oreilles![8] – зажала уши руками.

Секунду спустя от взрыва тряхнуло весь дом. На потолке закачались лампы, а в окно, которое она так и оставила открытым, полетела грязь.

– Sac à merde![9] – выругалась старушка и кинулась к куче дымящейся земли, образовавшейся у нее на полу.

Гораций отнял ладони от ушей.

– Это что, вторая бомба?

– А я ведь вам сказала по газону не ходить! – напустилась на нас мисс Ястреб. – Это из-за вас я открыла ставни – и вот, глядите, что получилось! Кто теперь будет все это убирать?

– Мы, конечно. – Бронвин с готовностью выступила вперед.

– И ваши подопечные? – Эмма с любопытством оглядела комнату.

– От моих подопечных… – мисс Ястреб распахнула еще пару ставней, и в комнату хлынул солнечный свет, – толку никакого.

– Mange tes morts![10] – прогудел низкий гулкий голос. – Как тебе только совести хватает!

Это высказалась огромная лосиная голова на доске с прикроватного столика.

– Уж больно ты чувствительный, Тео, – проворчала со вздохом мисс Ястреб.

– Ну, не я же оставил окно открытым, – едко заметила голова, поджав губы.

– Да заткнись уже, Тео, – ответил ему еще один голос, а потом третий что-то согласно залопотал на французском.

Сейчас, когда в хижине стало светлее, я, наконец, разглядел, что все стены и большая часть потолка в ней увешаны чучелами звериных голов на досках. Вот они-то сейчас друг с другом и болтали.

– Что за злые чары хранят жизнь в этих лишенных тела беднягах? – в ужасе возопил Гораций.

– Мой бог! – Эддисон, рыча, начал пятиться от имбрины. – Да она же – серийный убийца!

– Не смей ее оскорблять! – зашипела на него Эмма.

– Это и есть твои подопечные? – несмело полюбопытствовал Миллард.

– Зоопарк мертвецов! – завыл Эддисон.

– Сам ты мертвец! – рыкнула на него медвежья голова. – Никакие мы не мертвые! – Вслед за чем среди обитателей комнаты разгорелся новый спор:

– Ну, вообще-то технически, да…

– Ничего подобного!..

За этим последовала отборная коллекция французских ругательств («Bête comme ses pieds!», «Con comme une valise sans poignée!»), но наконец мисс Ястреб воздела обе руки и гаркнула:

– МОЛЧАТЬ!

В хижине стало тихо.

Хозяйка со вздохом повернулась к нам.

– Так. Видимо, я должна объяснить…

– Не хочу показаться грубой, – возразила Эмма, – но, боюсь, на объяснения у нас времени нет. Вам знакома некая мисс Крачка?

Имбрина неуютно передернула плечами. Головы снова начали шушукаться, но она сердито цыкнула, и они замолчали.

– Петля мисс Крачки погибла уже очень давно, – сухо сказала мисс Ястреб.

– Да, через несколько лет после того, как создали вашу, – кивнула Эмма. – И я…

– Мисс Крачка была моей сестрой, – перебила ее мисс Ястреб.

– Правда? – Эмма округлила глаза.

– Вы имеете в виду, как все имбрины между собою – сестры? – встряла Бронвин. – Или по крови?